Побеждённые (Часть 1)

Она отделилась от стены и пошла по тротуару. Дашков пошел рядом, он не взял ее под руку по советской моде, и ей это понравилось.

- Сестрица... Ах, что это я?! Извините за старую привычку.

- Это слово мне дорого. Им вы меня не обидите, - ответила она, и голос ее дрогнул.

- Я ведь не знаю вашего имени и отчества; не откажитесь сообщить, проговорил он опять с той же почтительностью.

- Елизавета Георгиевна Муромцева.

- Я с очень теплым чувством смотрел на вас в зале, Елизавета Георгиевна. Я вспоминал, какой вы были замечательной сестрой - всегда терпеливой, внимательной, чуткой, - вот таких описывают в литературе. Ведь я, бывало, ждал и дождаться не мог ваших дежурств.

"Так вот что!" - подумала Елочка, и слезы полились из ее глаз. Пришлось винуть из муфты платочек.

- Я так любила всю мою палату, - прошептала она, вытирая глаза, - для меня таким горем было, когда я узнала о расправе с моими ранеными... Я была тогда больна тифом.

- Да, я помню... Я о вас спрашивал.

- Даже теперь горько вспомнить, - шептала она, - это была жестокость свыше меры.

- О да! Жестокими они быть умеют, - сказал Олег, а про себя отметил, что она не боится быть откровенной, она смелее его.

- Я была уверена, что и вы... Что и вас тоже... Как вы спаслись?

- Меня спас все тот же денщик. Он подменил мне документы и перенес меня в солдатскую палату. Там нашлись предатели, которые многих выдавали, но меня это каким-то образом не коснулось. Елизавета Георгиевна, я вижу, я вас расстроил; эти воспоминания, по-видимому, вам тяжелы... извините.

- Пусть тяжелы. Я хочу знать. Вы долго лежали?

- Последние три недели лежал уже при красных. При первой возможности едва лишь смог встать на ноги - я поспешил убраться из госпиталя. Мы с Василием укрылись в заброшенной рыбацкой хибарке. Потом нас все равно выследили и задержали.

- Как "задержали"? Так вы все-таки подвергались репрессиям?

- Да, Елизавета Георгиевна: семь с половиной лет я провел в Соловецком концентрацион-ном лагере. Я совсем недавно вернулся и почти тотчас попал в больницу. Вы видите, мне рассказывать нечего: я все эти годы не участвовал в жизни.

Она остановилась.

- Соловки! Соловки! - и схватилась за голову. Муфточка и маленький платочек упали к ногам. Олег поспешно поднял.

- Какие чудесные духи! Из тех, которые я любил раньше. Вы вся прежняя, не теперешняя, Елизавета Георгиевна.

Щеки Елочки вспыхнули при упоминании о духах.

- Я надеюсь, что с вами, Елизавета Георгиевна, жизнь обошлась милостивее - надеюсь, что вы репрессиям не подвергались?

Она рассказала о себе, но очень коротко. Тысячи вопросов к нему вертелись на ее губах, но она не решалась задавать, опасаясь показаться навязчивой.

- А как ваше здоровье? После такого ранения концентрационный лагерь... Как вы выдержали?

- Я и сам удивляюсь. Выдержал как-то. Рана в висок зажила бесследно, а рана в боку несколько раз открывалась. Мне сказали, что в ней остался осколок, который дает постоянный плеврит. Плеврит, однако, привязался ко мне после "шизо".

- Что такое "шизо"? - спросила она с недоумением.

- Так называются в лагере штрафные изоляторы, в которые сажают за провинности.

- Да разве же можно с плевритом так легко одеваться? Вы зябнете в этой шинели.

- Что делать! У меня нет пока многого необходимого. Хорошо еще, что моя belle-soeur* приютила в комнате моего брата, а то и жить было бы негде.

* Свояченица (франц.)

- Вы служите?

- Начал, но поправить свои дела и обзавестись необходимым еще не успел. Вот и вынужден пока что ходить в таком виде, что совестно перед вами.

- Передо мной, пожалуйста, не извиняйтесь. Мне сейчас противны как раз все те, кто имеет расфранченный вид.

Мы четыре дня наступаем,

Мы не ели четыре дня!

Та страна, что должна быть Раем,

Стала логовищем огня,

неожиданно продекламировал Дашков.

- Это ведь Гумилев? - улыбнулась Елочка.

- Да. Из нашей стаи - русский офицер.

- И расстрелян, - добавила девушка.

В эту минуту они подошли к подъезду дома, в котором она жила.

- Мне сюда, - сказала она тихо.

Они остановились у подъезда и несколько минут молчали. Оба думали об одном и том же - как продлить знакомство.

- Елизавета Георгиевна, - сказал он, понимая, что сам должен сделать первый шаг. - Неужели же мы с вами расстанемся, чтобы больше не увидеться? Теперь так редко случается встретить людей из прежнего мира. Я бесконечно одинок. Я был очень рад еще раз увидеть вас. Есть у вас родители, которым вы могли бы меня представить?

- Нет, я живу совсем одна, - прошептала она.

- Вы можете быть уверены, Елизавета Георгиевна, что мое отношение к вам всегда будет исполнено самого глубокого уважения, - сказал он опять с тою же почтительной покорностью.