Побежденный. Hammered

Судя по всему, приключение, включающее общение с белками. Когда я посмотрел на реального Рататоска, на удивление точно соответствовавшего моим представлениям о нем, у меня слегка отвисла челюсть – размеры грызуна, сидевшего надо мной на Мировом древе, оказались колоссальными, и с моих губ невольно сорвались слова старой рекламы шоколадных батончиков:

«Иногда ты чувствуешь себя орехом, – проникновенно пел я, – иногда нет».

Я искренне рассчитывал, что Рататоск окажется на другом корне или просто будет находиться в зимней спячке. Было 25 ноября, день Благодарения в Америке, и Рататоск выглядел так, будто он съел всех индеек Род-Айленда и готов заснуть до самой весны. Но он меня увидел, и даже если он не захочет откусить мне голову своими секачами, он расскажет кому-нибудь, что человек из Мидгарда взбирается вверх по корню, весь Асгард узнает о моем прибытии, и тогда можно будет забыть о том, что моя миссия должна быть тайной.

Я неустанно взбирался вверх по Иггдрасилю, связывая колени, ботинки и куртку с корой и черпая энергию через руки, потому что находился на Мировом древе, которое стало для меня тем же, чем являлась земля после того, как я сменил вселенные. Пока все шло хорошо, мне не грозила опасность свалиться, но я не мог рассчитывать, что составлю конкуренцию Рататоску в быстроте и ловкости. По сравнению с ним я двигался как ледник, и Асгард все еще находился в милях от меня.

Рататоск сердито застрекотал, увидев меня, его могучее дыхание отбросило мои волосы назад, и я почувствовал запах несвежих орехов. Мне доводилось встречать запахи много хуже, но и этот нельзя было назвать приятным. И совсем не случайно ни у одной парфюмерной компании нет линии под названием «Огромная грёбаная белка».

Я привел в действие амулет на своем ожерелье, который называю «очки фейри», – он позволяет мне видеть все, что происходит в магическом спектре, и показывает связь вещей между собой. Кроме того, он упрощает создание собственных заклинаний, потому что я вижу в режиме реального времени узлы, которые пытаюсь завязать.

И я увидел, что Рататоск очень тесно связан с Иггдрасилем, и с ужасом обнаружил, что во многих смыслах он являлся своего рода веткой дерева, продолжением его сущности, и причинить вред белке равносильно тому, чтобы навредить дереву. Я не хотел этого делать, но у меня не оставалось выбора – если только я не договорюсь с ним, и Рататоск не даст клятву на мизинчиках никому не рассказывать о моем намерении украсть золотые яблоки Идунн.

Я сконцентрировал свое внимание на нитях, представлявших его сознание, и осторожно связал их с собственным, пока не появилась возможность общения. Я все еще мог говорить на древнескандинавском языке, распространенном в Европе до конца тринадцатого века, и не сомневался, что Рататоск тоже его знает, ведь он был созданием разума этого народа.

«Я приветствую тебя, Рататоск», – отправил я послание через созданную мной связь. Он вздрогнул, когда у него в голове прозвучали мои слова, и кончик его хвоста стегнул меня по лицу, когда он быстро поднялся вверх по стволу, после чего снова развернулся и с сомнением на меня посмотрел.

«Кто ты такой, клянусь ледяным адом? – последовал ответ, и массивные усы взволнованно зашевелились. – И что ты делаешь на корне Мирового древа?»

Поскольку я поднимался по стволу из серединной вселенной, существовало всего три места, откуда я мог появиться. Я не был ледяным великаном из Ётунхейма, и он никогда не поверит, что я простой смертный, решивший забраться вверх по корню, поэтому мне пришлось слегка исказить правду и рассчитывать, что Рататоск купится на мою выдумку.

«Я посол, отправленный из Нидавеллира, страны карликов, – объяснил я. – Я не из плоти и крови, а новое создание. Вот почему у меня такие огненные волосы и от меня так отвратительно пахнет».

Я понятия не имел, как пах с точки зрения Рататоска, но, поскольку моя одежда была из новой кожи с сопутствующими дубильными запахами, я полагал, что от меня воняло, как от пары дохлых коров, и я решил, что с моей стороны будет разумно представить мой запах и персону как нечто несъедобное. Норвежские карлики знамениты своим умением создавать образы и фигуры, которые перемещаются и выглядят как нормальные существа, но очень часто обладают особыми свойствами. Однажды они сделали для бога Фрейра вепря с золотой гривой, ярко сиявшей в ночи, способного ходить по воде и оседлать ветер. Они назвали его Гуллинбурсти, что означало «Золотая щетина». Так что сами подумайте, на что они способны.

«Меня зовут Эльдхар, я создан Эйкинскьяльди, сыном Ингви, сыном Фьялара», – сообщил я Рататоску.