Побежденный. Рассказы

— Я сообщаю вам факты, — ядовито заявил Старый Плюмаж.

— Вы меня не поняли, сэр. Я писатель и сам расцвечиваю повествование. Может, вы читали «Столь гневная заря»? Нет? Так вот, эта книга пользовалась большим спросом. Я просто поговорил со многими ребятами в Испании и обобщил их разрозненные впечатления в своем стиле, так, как это присуще мне. Теперь эта книга переведена на шестнадцать языков, по ней снят великолепный фильм с Чесни Бартремом в роли Дона Бальтасара и Сигрид Толлефсен в роли Айши, мавританской девушки. Поверьте, сэр, я воздам вам должное.

— Я думаю не о себе, — солгал Старый Плюмаж, — а о своей стране и о наших доблестных павших.

— Свой долг перед ними, сэр, я сознаю, — серьезным тоном сказал Бойт. Бесчисленные брошюры предупреждали войска Соединенных Штатов о чрезмерной обидчивости всех иностранцев, об их нетерпимости к критике и советам. Бойт не только воспринимал эти брошюры всерьез, но и, говоря по правде, большую их часть написал сам.

— Отлично, — произнес недоверчиво Старый Плюмаж, — продолжу. Занимал я, как уже было сказано, невыгодную позицию в той лощине. Немцы наступали с северо-востока, маскируя свои намерения шедшими веером разведчиками. Намерения их, вынужден добавить, были неясны даже им самим, поскольку они не представляли, где мы находимся. Силы я распределил вот как. Центр залег в оливковой роще Тодескини. Правый фланг был вытянут в направлении фермы Саброне; он представлял собой часть знаменитой итальянской дивизии «Гран Сассо», командовал им мой заместитель Валь ди Сарат. Левый фланг под недостаточно опытным руководством Филиграни, коммуниста, был развернут в районе старого монастыря францисканцев.

Сражение началось на моем левом фланге, где Филиграни вопреки моим приказам опрометчиво вступил в огневой контакт с противником. Немецкий правый фланг шел в наступление с автоматическим оружием. Поверхностного знания баллистики достаточно, дабы понять, какое они имели преимущество перед нами, поскольку наше оружие позволяло вести только одиночную стрельбу. Немцы контратаковали с беспримерной яростью, они объединились в этом натиске со своим левым флангом, чтобы сокрушить наш центр, то есть наши основные силы. Я воспользовался возможностью и отправил правое крыло в широкий обход для окружения открытого фланга немцев. Центр, проявляя непревзойденный героизм, удерживал свои позиции, его вдохновлял пример офицеров, вернее, офицера, поскольку военным опытом обладал только я один. В нужную минуту я подал сигнал, и мой правый фланг атаковал немцев с характерной для итальянцев яростью. Контратака центра решила судьбу противника, который в жутком смятении отступил к своим опорным пунктам, а оттуда, давая выход бессильной мстительности, обрушился на беззащитную деревню, которая вечно будет стоять красноречивым памятником бессмертному величию наших павших.

— Вы не собираетесь восстанавливать ее? — спросил Бойт.

— Я, разумеется, — с нешуточным раздражением ответил Старый Плюмаж, — говорю иносказательно.

Перед уходом Бойт спросил Старого Плюмажа, сколько человек с каждой стороны принимало участие в бою.

— Немцев больше пятисот. Итальянцев тридцать пять.

— Но граф сказал, что там было около сотни немцев и около пятидесяти итальянцев, — возразил Бойт.

— Граф, — ответил Старый Плюмаж, — близорук и физически, и умственно.

Филиграни, которого Бойт расспрашивал на развалинах его лавки, без товаров, но уже увенчанных обвислым красным флагом, поведал несколько иную историю.

— Нужно со всей определенностью сказать, что основную тяжесть боя вынесла партизанская ударная бригада. Остальные наши силы состояли из деморализованных и ослабленных солдат старой итальянской армии, плохо руководимых и вооруженных, а также остолопов вроде графа и Старого Плюмажа. Наша ударная бригада, вдохновленная славным примером Красной армии, вступила в бой с фашистскими гиенами в нужную минуту и, невзирая на слабое сопротивление полковника и прискорбное уклонение наших военных, не сделавших ни единого выстрела, пока бой не был, в сущности, завершен, мы переиграли и одолели вражеские орды.

— Но полковник Гаретта считает, что вы слишком рано открыли огонь, — сказал Бойт.

— Будь его воля, мы бы вообще не открыли огня, — с презрением ответил Филиграни.

— Он говорит, что организовал обходной маневр.

— Никакого обходного маневра не было. Была попытка предательства со стороны людей, не вдохновленных высокой идеей. Они соизволили вступить в бой, лишь когда герои нашей ударной бригады имени Первого Мая уже решили исход сражения.

— А сколько людей принимало в нем участие с той и другой стороны?

— Если не считать бесполезных, там был двадцать один итальянец и около тысячи немцев.

Бойт, не мигая, уставился на Филиграни.

— По-моему, это невероятно.

— Между невероятным и невозможным большая разница, — надменно ответил Филиграни.

— Хорошо, исправлю свою формулировку и скажу, что это невозможно.

— То, что кажется невозможным вам, приехавшему из меркантильной, циничной страны эксплуататоров, вполне возможно для тех, кто проникнут духом диалектического материализма.