Побочная Судьба

Второй раз я добровольно явилась на одну из планет Гронда, когда–то видя это место в своих самых худших кошмарах. Конечно, после Серфекса, куда меня может упечь Ориас, узнай он мою причастность к освобождению Дамеса. Однако я и так слишком долго медлила и боялась. Сейчас же в крови бушевал адреналин.

Никогда прежде я не была настолько безрассудной. Нет, ну правда! Раньше у меня хотя бы был инстинкт самосохранения – если я понимала, что всё очень плохо, то ноги в руки и бегом! А сейчас шагала прямо в пасть к своей смерти, рассчитывая на то, что она подавится моими костями. Ну или у неё случится страшное несварение, от которого станет плохо всем.

Впереди мелькнула белая полоска на полу, и я остановилась, осторожно перешагнув её и вслушиваясь в тишину. Вот о какой «сигнализации» говорил Цербер. Она тут и вправду доисторическая, правда, стоит запомнить, где именно находится, чтобы на обратном пути случайно на неё не наступить.

Я ускорила шаг, сверяя коридоры со стрелкой на планшете, показывающей месторасположение Дамеса. Подключившись к его чипу пару минут назад, который ещё был встроен до захвата Ориасом трона, я постепенно взламывала его, перенаправляя команды и быстро переписывая коды. Тут спасибо Церберу – он раздобыл код от чипа, правда, за ма–а–а–аленькую такую услугу. Даже крайне бредовую, я бы сказала. Узнав, что я ношу медальоны с его пальцем в придачу, он тонко намекнул, что пора бы отдать их. Однако услышав, что я уже их отдала Дамесу, он фыркнул и сказал, что потом всё равно заберёт. Зато я практически не потрачу время на то, чтобы при Дамесе взламывать код. К моменту, когда я его найду, всё уже будет сделано.

По коридору эхом прокатились гулкие удары киркой и жужжание машин. Спрятав планшет, я вдела в ухо кольцо, уже чувствуя, как меняется тело под охранника Гронда. Кожа приобрела болезненный серый цвет, одежда стала мешковатой и потёртой, с прохудившимися доспехами в виде нагрудника. Надвинув на лоб слегка мятую фуражку, я миновала последние метры коридора, выйдя в громадных размерах пещеру, уходящую на многие десятки метров вверх и вниз. Балки поддерживали потолок и косые стены, на широких дорогах, идущих по стене вниз и вверх, работали машины, раскалывая чёрно–бурый камень. Из–за пыли жёлтые фонари казались приглушёнными и далёкими, а шум стоял такой, что закладывало уши.

Сунув руки в карманы и сделав ленивое лицо, я неторопливо начала спускаться, мимоходом разглядывая здешних пленников. Здесь были и мужчины, и женщины. Кожа всех потемнела от пыли и грязи, волосы были грязными и сальными, у некоторых глаза ввалились в череп. Узники тут делились на два типа: худые, сгорбившиеся от тяжести и уже нарастившие мышцы.

Я читала «правила» Гронда. Если ты сильнее и больше трудишься, то оборудование и еда у тебя лучше. Если же ты бесхребетный слизень, то скоро скопытишься под невыносимыми нагрузками. Однако финал у всех один и тот же: что первые, что вторые умирают. Случайно или намерено – кому какая разница? На их место приходят новые. Ничего не меняется даже спустя тысячи лет.

Многие узники отрывались от работы на пару секунд, бросая в мою сторону хмурые взгляды и вновь берясь за кирку. Старые тяжёлые машины, нагретые от долгой работы, с грохотом пробивали коридоры, балансируя на самом краю. Запах металла и резины заставлял морщиться и ускорять шаг.

Вниз, вниз, вниз…

Стараясь не вдыхать как можно меньше пыльного воздуха, я наконец–то достигла неровного дна. Здесь торчали чёрные блестящие камни, в которых сверкали редкие каменья. Один такой камень стоил несколько десятков жизней, если не сотен. Их тут от силы штук десять–пятнадцать наберётся. А после пещеру забросят, и здесь поселится какой–нибудь червь вместе со своим выводком. Если не отнимет это место раньше.

Звон камня эхом проносился по дну пещеры. Тут и там валялись чёрные осколки, в ведёрках лежали и переливались добытые камешки, а в телегах ценные необработанные металлы.

Обведя настороженным взглядом пленников, я тут же нашла нужного, направившись в его сторону. Отбросив попавшийся на пути камень, я подошла к двум рабочим, пытающимся расколоть неровный чёрный зуб, внутри которого сверкал белый камешек.

Дамес. Вот уж не думала, не гадала, что смогу увидеть когда–то бывшего Императора, что разгуливал босиком по дворцу и предавался воспоминаниям, в ободранной одежде, в пыли и шрамах на руках. Тёмные от пота волосы были завязаны в кривой хвост, рванная на животе майка стала коричневой от пыли и пота. Вены на мощных руках вздулись, а шрамы казались кривыми светлыми линиями, некоторые из которых кровоточили. Лицо покрылось потом и грязью, на подбородке и скулах виднелась щетина – знаете, никогда не замечала, чтобы у Ориаса была щетина. Даже её признак!