Побочные эффекты

– Сделай его сам, – закончила фразу Алла. Да, она тоже всегда так считала, потому и не любила делегировать обязанности тем, кому не слишком доверяла. К счастью, в ее распоряжении имелись люди, которые никогда бы ее не подвели – видимо, у заместителя начальника УМВД не было таких коллег и подчиненных!

– Вы встречались с… Иваном Денисовичем после случившегося? – спросила она.

– Нет, больше никогда!

– Кем мог быть этот человек, как думаете? – поинтересовалась Алла.

– Даже не знаю…

– Но есть же у вас хоть какие-то предположения!

– Ну, допустим… Я полагаю, он занимает какой-то пост и довольно высокий.

– С чего вы взяли?

– По поведению всегда видно… У него еще перстень такой был – широкий, почти во всю фалангу.

– Перстень?

– Я заметил, потому что у него привычка крутить его на пальце во время разговора. И камень… Я не разбираюсь, но черный такой, и бриллианты с двух сторон. Заметная вещица, и стоит, видать, немало!

– Как думаете, он может иметь отношение к Церкви?

– К Церкви? К нашей, в смысле, к православной?

– Именно.

– Да вряд ли…

– Почему?

– Ну, он же действовал как заправский бандос…

Железный аргумент: выходит, священнослужитель не способен на дурные поступки? А как же сотни тысяч людей, погибших в результате гонений на еретиков – их приговаривали и сжигали люди, облаченные в рясы, с крестами на груди, и делали это от имени Церкви!

– Давайте поговорим о другом, – сказала Алла, поняв, что вряд ли узнает больше о неизвестном. Зато теперь она уверена, что, скорее всего, именно он и расправился с Досифеем, чтобы не оказаться под подозрением. – Скажите, в каких отношениях вы с Ириной Нойманн?

Кривощекин дернулся, словно ему выстрелили в спину, и вскинул голову, расширившимися глазами глядя на Аллу.

– Нойманн? – внезапно севшим голосом повторил он. – Вы… вы и про нее знаете?

– Как видите.

– Но она ничего такого не делала!

Алла видела, что попала в цель: она не была уверена, что Нойманн является любовницей Кривощекина, однако предположила, что он, скорее всего, и свел Досифея с одной из заместителей главы администрации, а это означало, что они, по меньшей мере хорошо знакомы. То, что Кривощекин стал защищать женщину, говорило в пользу того, что догадка Аллы верна!

– Ну да, – продолжал он, – Досифей платил ей за пользование землей, но там же все равно никто не живет!

– Но с чего Нойманн решила, что может распоряжаться государственной землей, как собственной?

– Она же никому не навредила! – не сдавался Кривощекин. – Ну да, незаконное предпринимательство…

– Да нет, – перебила его Алла, – эта статья слишком мягкая для того, чем занимается ваша… знакомая! Ей как минимум светит злоупотребление служебным положением и получение взяток в особо крупных размерах – до пятнадцати лет!

Кривощекин сдался. Откинувшись на спинку стула, он опустил глаза и снова принялся созерцать свои руки, лежащие на коленях.

– Думаю, Ирина расскажет нам больше, – сказала Алла. – Нойманн молода, у нее вся жизнь впереди, и она захочет провести ее на свободе. Это можно устроить, если она даст необходимые нам показания!

Алла умолкла, в задумчивости глядя на задержанного. Интересно, есть ли предел человеческой жадности? Кривощекин занимал приличную должность с перспективой продвижения по службе, имел неплохую зарплату, семью и молодую любовницу (Ирина Нойманн лет на пятнадцать его моложе!). Так чего же ему не хватало? Стоило ли рисковать своим благополучием, чтобы получить дополнительный доход? Алла не сомневалась, что с таким заниженным порогом совестливости мзда от Досифея была не единственным вливанием в его бюджет!

– И последний вопрос, – сказала она, закругляясь. – Что вам известно о гибели Досифея?

– Досифей… мертв? – пробормотал Крнивощекин, отшатнувшись. – Но ваш опер говорил, что… что он дает показания!

– Это был блеф, – спокойно ответила Алла. – И не говорите, что сами никогда не использовали этот прием – не поверю!

– Так, может, и то, что Князев выжил – тоже блеф? А я-то распинаюсь…

– Нет, Князев жив, и мы обязательно устроим вам очную ставку. Так как насчет Досифея?

– Я понятия не имел, что он умер… Убит?

Алла кивнула.

– Ну, я повторю: понятия не имею, кто мог это сделать! Только мне кажется, кто угодно мог точить на него зуб, ведь Досифей лишал людей всего их имущества. Не думаю, что они были в восторге от этого, кто-то мог разочароваться и потребовать свое назад. Досифей, насколько я его знаю… знал, то есть ни за что не расстался бы с тем, что попало к нему в руки, и обиженный прихожанин вполне мог его грохнуть!

Алла и сама об этом думала – слишком много подозреваемых!

– Сможете описать Ивана Денисовича? – спросила она. – Нам необходимо его разыскать!

Кривощекин кивнул.

– Я пришлю художника, – пообещала Алла и поднялась, чтобы выйти. – Пускай задержанный посидит здесь и подождет, – обратилась она к конвоиру.

– Я рад, что Князев жив! – неожиданно подавшись вперед, сказал Кривощекин.

– А я и не сомневаюсь, – насмешливо ответила Алла. – Если бы он оказался мертв, вам грозила бы совсем другая статья!