Побочные эффекты

Алла уже не в первый раз подумала о том, как странно с самого начала складываются их отношения с Мономахом: каким-то непостижимым образом время от времени его медицинская деятельность переплетается с каким-нибудь ее расследованием, а дальше они распутывают клубок вместе. Результат, что характерно, обычно оказывается лучше, чем в случае, если бы она работала без него!

Сидя в доме Мономаха, Алла вдруг со всей ясностью осознала, что, пожалуй, никогда не чувствовала себя счастливее, чем сейчас: именно в этом месте, в этой компании людей, каждый из которых ей приятен, в такую погоду, когда раскаты грома шумно врываются в неспешно текущую, словно расплавленная карамель, беседу, непростой предмет которой казался менее тягостным из-за обстановки всеобщего понимания и теплоты. Дома Аллу ждал Дмитрий. Он позвонил, когда она ехала к Мономаху, и спросил, как скоро она вернется. Честно говоря, ехать домой не хотелось. Алла жалела о том, что смалодушничала, вовремя не поговорив с любовником откровенно из-за постигшей его утраты. Теперь она не сомневалась, что сказать правду было легче именно тогда, а сейчас все так запуталось… С другой стороны, они ведь оба давно не дети, верно? Негойда – взрослый мужчина, вполне способный пережить разрыв с женщиной, которой даже ни разу не сказал, что любит ее! Вдруг ему всего лишь удобно быть с кем-то – не конкретно с ней, а просто с человеком женского пола, с которым можно поболтать, когда есть время, и получить удовольствие в постели?

Гроза закончилась, и пока Мономах что-то втолковывал Сархату и Денису, Алла решила выйти и подышать пропитанным озоном воздухом. С листьев растущих вокруг дома лип и плакучих берез капала вода, их зелень была яркой, словно только что нарисованной акварелью, а от озера вдали поднимался туман. Подняв голову, она заметила маленький кусочек радуги: часть ее была видна, а вторая половина спряталась за кронами деревьев в лесу. Воздух казался прозрачным, Алла с удовольствием дышала полной грудью, вдыхая ароматы влажной земли, дерева и цветов. Вокруг царила такая благодать, что Алле с трудом верилось, что где-то рядом случаются ужасные вещи, люди калечат и убивают друг друга… Но здесь, на пороге дома Мономаха, все это казалось нереальным, словно происходило на другой планете!

– Не помешаю?

Алла давно заметила, что у Олега удивительно приятный голос – не только сам тембр, но и манера произносить слова. Жаль, что он так и не стал священнослужителем: с такими прекрасными данными и потрясающим красноречием он непременно очаровал бы всю свою паству, где бы ему ни довелось служить! Она легко могла представить его себе в праздничном облачении, читающим, скажем, Рождественскую проповедь своим проникновенным голосом, заставляя людей отрешиться от земных дел и подумать о вечном… Хотя что она в этом понимает!

– Нет, конечно, – ответила она на его вопрос. – Воздух – просто сказка!

– Все меняется после грозы, да? Как будто природа очищается, и кажется, что так будет всегда!

– Природа, может, и очищается, только вот люди, к сожалению, нет.

– Да вы философ! Володя говорил, что вы – неординарная женщина, редкий, гм… экземпляр.

– Он так говорил?

Алла едва не зажмурилась от восторга, хотя, пожалуй, определение экземпляр не слишком ласкало слух. Они немного помолчали.

– Олег Всеволодович…

– Бросьте – просто Олег!

– Хорошо, Олег, я вот все хочу вас спросить… Только заранее прошу извинить, если вам покажется, что я вторгаюсь в…

– Хотите спросить, не разочаровался ли я в вере после всего, что случилось?

– Как вы догадались?!

– А можно я задам встречный вопрос, прежде чем отвечу на ваш?

– Разумеется.

– Вы ведь по долгу службы имеете дело с самыми разными людьми – часто отвратительными, со всякими убийцами, маньяками, ворами и прочими отщепенцами, верно?

Алла молча кивнула.

– Ваша работа заставила вас разочароваться в роде людском?

– Я… – растерянно пробормотала она. – Мне… Понимаете, Олег, я действительно часто сталкиваюсь с жестокостью и цинизмом, однако я всегда понимаю, что помогаю хорошим людям – по крайней мере, стараюсь это делать! Это придает смысл моему существованию… Хотя, не скрою, порой я ощущаю такую пустоту внутри, что кажется, будто больше не смогу заниматься своим делом. Но наступает утро, и я снова принимаюсь за работу, которая иногда бывает благодарной!

– Вот видите! – слегка изогнул губы в улыбке Олег, хотя глаза его оставались серьезными. – В любом сообществе есть и хорошие, и плохие люди, хотя, возможно, обыватели искренне полагают, что Церковь чужда интриг, а те, кто в ней служит, безгрешны аки ангелы небесные! Так что, нет – моя вера по-прежнему крепка, что же касается РПЦ… Видите ли, Бог и Церковь – не одно и то же. Бог, он не в церквях, он в каждом человеке. Бог уберегает человека от дурных поступков, а если все-таки человек поступает плохо, то Бог внутри него не дает ему об этом забыть. Атеисты называют это голосом совести, но, на мой взгляд, она – куда более узкое понятие, нежели Бог!

– То есть вы по-прежнему верите?