Побочные эффекты

– У матери нас было семь человек, я – самая старшая. Отец пил – чтоб ему на том свете пусто было, – бил маму, а она не могла от него уйти – некуда. Мама сказала, что я должна помочь семье. Костя считался завидным женихом, хотя и намного старше меня, ведь он почти не выпивал, да и деньги у него водились. Как он нажил их, никого не интересовало – все знали, что он сидел! Если бы я не согласилась, мать выставила бы меня из дому. На самом деле, так было бы лучше, – тихо добавила Ульяна после паузы, опустив голову и глядя на свои сложенные на коленях руки. Будучи травматологом-ортопедом, Мономах всегда обращал внимание на конечности людей: у нее были широкие, натруженные ладони с узловатыми пальцами и ногтями, обкусанными по самое мясо. Ульяна выглядела старше своего возраста – по-видимому, сказывались нелегкая жизнь и тяжелая работа.

– Продолжай, пожалуйста, – мягко положив ей руку на плечо, попросил Олег. Его низкий, глубокий голос подействовал на женщину успокаивающе, и она вновь заговорила:

– Поначалу семейная жизнь складывалась не так уж и плохо. У Кости и его матери с отчимом было крепкое хозяйство, и мы практически полностью себя обеспечивали продуктами. Работать приходилось много, зато я была сыта, что редко случалось, когда я жила с родителями, – я даже могла время от времени подкидывать братьям и сестрам то молоко, то мясо, то овощи, хотя мать Кости возражала против этого, и я прибегала к разнообразным уловкам, чтобы продолжать помогать семье. Отец требовал денег, но я не давала – он все равно бы все пропил. Поэтому он продолжал бить маму, но ей, по крайней мере, было уже не так тяжко материально!

Мономах знал, что многие люди в его стране живут тяжело, особенно женщины. Они испытывают трудности – терпят насилие, моральное и физическое, вынуждены в одиночку поднимать детей, не получая алиментов от бывших мужей, но столкнуться с такой проблемой лицом к лицу, говорить о ней с человеком, считавшим такую жизнь нормальной, – другое дело. Мономах слушал, и в его душе поднималась волна жалости и гнева (в последнее время он так часто испытывал эти эмоции, что уже начал привыкать).

– Костя неплохо ко мне относился и редко поднимал руку, – продолжала Ульяна. – На самом деле, его почти не бывало рядом, через полгода после свадьбы он снова сел, и вот тогда начался настоящий ад: его мамаша принялась изводить меня постоянными придирками. Они с гражданским мужем решили, что всю работу, включая уход за скотиной, должна выполнять только я. В Костином присутствии они трудились честно, видимо, опасаясь его недовольства, однако с его уходом свалили все на меня и начали квасить на пару. Я тогда как раз узнала, что беременна, но мне приходилось таскать тяжести, а свекровь и ухом не вела: стоило мне заговорить о том, что нужна помощь с их стороны, она говорила: «Да на тебе пахать можно!» И они допахались – я потеряла ребенка. Костя пришел в ярость, когда узнал, но что он мог сделать из-за решетки-то? Нам были разрешены свидания, и я снова забеременела, но все случилось ровно так, как в прошлый раз – тяжелая работа, никакой помощи от свекра со свекрухой, кровотечение и потеря ребенка. Когда вернулся муж, он первым делом избил отчима, да так, что тому потребовалась медицинская помощь. Свекровь уговорила мужа не заявлять, и в тот раз Косте все сошло с рук. Он очень хотел сына, но я больше не беременела. Прошла обследование, и мне сказали, что я, скорее всего, больше не смогу иметь детей. Тогда муж изменился и ко мне – начал поколачивать. Не так, как отец бил мать, но довольно ощутимо… Потом они с отчимом снова подрались, и тот умер в больнице. Костя отправился в тюрьму. А я узнала, что снова беременна. Только это меня и спасло, иначе я бы умом тронулась с вечно пьяной свекровью, обвиняющей меня в смерти сожителя!

– Вас? – переспросил Мономах.

– Ну да, она ведь не могла обвинять Костю! Во-первых, он ее родной сын. Во-вторых, кормилец в семье: хоть и проводил на свободе всего ничего времени, а сумел кое-что припрятать, чтоб мы не бедствовали… И потом, она его боялась, ведь он и ее поколачивал – за пьянку или просто под горячую руку. По всему выходило, обвинять и гнобить меня гораздо легче! Но я больше не собиралась терять ребенка и перестала обращать внимание на ее ругань и придирки: мне было уже за тридцать, и я понимала, что это, возможно, мой последний шанс родить. К счастью, все прошло гладко, и на свет появился Данилка!

И тут у Мономаха пазл сложился: Константин и Данилка, вечно пьяная бабушка – он же навещал именно этого мальчика! Он уже собирался об этом сказать, но Ульяна еще не закончила.