Побочный эффект

Пока дети осваивались, мама нашла работу в салоне, а папа с головой окунулся в дело. Его штат находился в логистической компании, которую в считанные сроки организовал Департамент, чтобы не перевозить весь отдел в Вальск. Хотя многим всё же пришлось переехать. Логистическая компания, и правда, занималась грузоперевозками, но исключительно для личных дел Департамента. Вся деятельность тщательно охранялась, а сотрудники проходили строгую проверку.

В выходные отец провёл экскурсию для семьи и показал основные достопримечательности. Папа сказал, что за те годы, которые он не был в Вальске, мало что изменилось. Женя без энтузиазма прошлась по всем местам, уныло кивая на рассказы отца.

– А мне нравится, – заключил младший брат.

Женя жутко тосковала по Лиемецку, друзьям и дому. Глеб же, напротив, воспринял переезд с искорками в глазах и постоянно твердил о пространстве для творчества. Дело в том, что брат Жени обожал рисовать и при любом удобном случае пытался запечатлеть на бумаге увиденное, выбирая при этом не только безопасные, но и опасные для жизни места. Вальск стал для него не просто глотком свежего творческого воздуха, но и неким пленэром. Он постоянно убегал из дома под предлогом «выкинуть мусор» или «купить жвачку», а возвращался с приходом родителей и кипой рисунков. Скетчбук и карандаш были всегда под рукой, а если любимые предметы случайно терялись, Кораблёв-младший каким-то непостижимым образом снова их находил.

Папа был строг к Глебу и не раз проводил с ним воспитательные беседы, считая, что мальчишка ещё слишком мал и мог попасть в неприятности со своей неуёмной фантазией и жаждой новых источников для вдохновения. Ради небольшого этюда он готов был залезть в пасть киту. Иногда это выходило ему боком: приходил домой с разодранными локтями и коленями, искусанный насекомыми или заляпанный грязью. В свои тринадцать лет Глеб рисовал не хуже взрослых художников. В мае он закончил художественную школу в Лиемецке, в которую родители отдали его ещё в восьмилетнем возрасте. Теперь семья приняла решение повторно записать сынишку для отточки навыка. Пока учебный год не начался, парнишка наслаждался свободой творчества, пускаясь во все тяжкие.

Поначалу Женька следовала за братом тенью, контролируя каждый его шаг, но потом её терпение лопнуло, и она принялась самостоятельно исследовать город: бродила по маленьким тихим улочкам, заглядывала в местные пекарни за свежим хлебом или булочкой с повидлом, делала фотоснимки и кормила птиц в парке, а еще записалась в городскую библиотеку и посетила этнографический музей. Иногда принимала участие в вылазках брата, позировала ему, то тоскливо глядя вдаль, то мечтательно улыбаясь, пока Глеб делал зарисовки в своем альбоме. В такие моменты улыбка не сходила с его лица, а от усердия братишка даже язык высовывал. Выглядело это настолько комично, что Женя с нежностью и легкой грустью смотрела на этот источник живой энергии, втайне радуясь, что этот переезд не сильно повлиял на характер её брата.

– Вытащи «Каспийский груз» из своих ушей.

– Не хочу, – сморщила курносый носик сестра, отказываясь убрать наушники и заправив прядь волос за ухо.

– Губы у тебя слишком тонкие, не могу никак прорисовать, сиди спокойно – не дёргайся, – ругался Глеб.

– Ну Глеб, тебе всё не так – сейчас возьму и уйду!

– Всё-всё. Молчу. Только сиди ровно и убери наушники.

Девушка уступила художнику. И тот продолжил писать. А Женька про себя радовалась. Ей нравилось, как она получалась в альбоме брата.

Женя

Вальск постепенно становился для Жени пусть и не родным, но уже не таким серым, как в первое время. Не такой уж он был и страшный, просто очень маленький и унылый. Редко встречались яркие вывески, кофейни, салоны, клубы, местечки для молодёжи, дорогие машины и элитные заведения. Вальск был обделён торговыми центрами, арт-объектами и метро. Зато скверы и парки встречались на каждом шагу. Только вид у них был запущенный, а на территории ощущались одиночество и пустота.

Большинство городских зданий были обшарпанными и серыми, а на некоторых во все стороны расползались трещины.

Люди выглядели нелюдимыми и отстраненными. Каждый второй работал на местных заводах, так как в городе была хорошо развита химическая промышленность. Может, поэтому Вальск и держался на плаву. Густой смог частенько окутывал городишко, пряча его от светлых лучей солнца.

Каждое утро Вальск просыпался одинаково: на улицы выходили дворники с мётлами, убирали мусор и сухие опавшие листья. Было холодно, ветер пронизывал до костей. Женя видела, как прохожие кутались в тёплое пальто и спешили на работу.

В Вальске осень наступала уже в августе. Девушка почувствовала это сразу. В предпоследние выходные лета вся семья поехала на местный базар за тёплыми вещами. Женьке взяли белое пальто с подстёжкой.

– Как хорошо сидит! – говорила мама. – Давай ещё к нему пушистый шарфик подберём?

– Мам, а может лучше куртку?

– Дочь, какая куртка! Она смотрится по-детски. Ты же уже не маленькая!

Женя покачала головой, молчаливо соглашаясь.