Побочный эффект

- Ну и дела! - сказал Новак, озабоченно взглянув на маячившую впереди черную громаду. - Если ты считаешь, что они развалились во время грозы, то что же будет с нами, когда мы влетим в этот ад?

Кэнтрел усмехнулся.

- Весь фокус в том, чтобы не дать урагану запугать тебя и не пытаться бороться с ним один на один. Только попробуй тронуть его - и тебе крышка. Поэтому единственный путь - подходя к нему, как можно дольше лететь на попутном ветре и все время помнить инструкцию о полетах через грозовой фронт.

- Слишком много захотел!

Кэнтрел включил метеорологический радиолокатор на дальний диапазон, и на экране появилась огромная фосфоресцирующая спираль.

- Взгляни-ка, - сказал он. - Ты видишь, что она как бы вращается против часовой стрелки? А нам известно, что ураган движется почти под прямым углом к нашему курсу. Поэтому, если мы влетим в зону вот так... - и Кэнтрел концом сигары провел на экране линию, которая шла от нижнего края экрана, затем поворачивала налево и сбоку входила в центр урагана, - ...мы будем двигаться с попутным ветром, который станет дуть чуть слева, но главным образом в хвост. Тогда нам удастся избежать завихрений, которые идут к востоку от "глаза" урагана.

- Хорошо, а как мы будем выбираться оттуда? - спросил Новак. - При условии, конечно, что выбираться будем на самолете, а не ногами вперед...

- Как я уже сказал на инструктаже, выходить из зоны урагана, конечно, сложнее, чем входить в него, особенно на самом первом этапе. Мы полетим вот так... - На этот раз кончик сигары прочертил линию, идущую из центра урагана, затем она отклонялась вправо, а под конец уходила к верхней кромке экрана. - Вначале ветер будет с силой бить в правый борт, но, как только мы пойдем на разворот, он снова станет попутным.

Пока они разговаривали, "Хильда" приблизилась и уже закрывала почти весь горизонт.

Еще до того, как мимо стали проплывать первые облака, которые медленно двигались по внешней окружности циклона, Кэнтрел выключил автопилот и перешел на ручное управление. Желая уменьшить нагрузки, вызванные завихрением, до минимума, он предельно убрал газ и изменил балансировку. Наконец, в качестве меры предосторожности против мгновенного ослепления от вспышки молнии, он включил на полную мощность освещение кабины и оба пилота надели солнцезащитные очки.

Клочья облаков проносились мимо лобового стекла. Как только самолет вошел в первый слой облаков, его стало бросать из стороны в сторону.

- Эй, слушай! - воскликнул Новак, когда они вдруг выскочили в пространство, просвечиваемое слабым светом солнца. - А все не так уж и плохо...

Однако очень скоро они снова оказались в зоне сплошной облачности. На этот раз воздушная круговерть была посильнее. С каждой минутой становилось все темнее и наконец стемнело настолько, что они увидели в лобовом стекле собственное отражение.

Несмотря на то что самолет был оборудован стекателями статического разрядника, статическое электричество вызывало такие сильные помехи, что продолжать прием по радио на высоких и средних частотах стало невозможно и не оставалось ничего другого, как выключить все радиоприборы.

К моменту, когда оба сняли шлемофоны, кистевые разряды - призрачное голубоватое свечение, которое иногда называют "огнями святого Эльма", начали вспыхивать на приборных досках.

Самолет угрожающе раскачивался.

- Видно, я сглазил, - сказал Новак, изо всех сил упираясь рукой в мягкую обивку кабины.

Начался дождь. Пожалуй, это был даже не дождь, а потоп - водяные струи с такой силой били по дюралевой обшивке, что пилоты почти не слышали друг друга и им приходилось громко кричать.

Как только метеорологический радар показал, что они находятся в тридцати пяти морских милях от эпицентра урагана, Кэнтрел начал левый разворот на 12°. Почти в ту же секунду раздался оглушительный треск, и им показалось, что весь воздух вокруг них превратился в огненный смерч.

В самолет попала молния.

Запахло озоном и жженой резиной. Несколько секунд оба они ничего не видели - перед глазами стояла белая черта вспышки, словно огненный шрам прошил неровную поверхность облака, а затем по диагонали - правое крыло самолета.

И вдруг, все еще продолжая выполнять разворот, они почувствовали, что падают. Причем не по дуге, как падает в пропасть машина, а отвесно вниз. Им показалось, что вперед их самолет больше не движется. Шум двигателей перешел в пронзительный вой, стрелки приборов точно с ума посходили. Вероятно, они пролетели вниз футов двести-триста, а когда падение прекратилось, почувствовали такой толчок, что каркас самолета задребезжал, точно камертон. Лампочки мигнули, потухли и снова зажглись. Из всех щелей кабины взметнулась пыль, и Кэнтрел захлебнулся от кашля.

Краем глаза Новак увидел, как что-то вылетело из кармана Кэнтрела и ударилось о потолок кабины.

Инстинктивно он отпрянул в сторону, ожидая, что на голову ему сейчас что-то свалится. Но ничего не свалилось. Он поднял глаза и увидел, что одна из сигар Кэнтрела словно прилипла к потолку.