Побоище князя Игоря. Новая повесть о Полку Игореве

   — Борис Жидиславич согласился уступить Вышгород нам, Ольговичам, а себе взять восемьсот гривен отступного и пленного Мстислава, — признался Святослав Всеволодович. — Разве не стоит овчинка выделки, а? Ты сядешь князем в Вышгороде. — Святослав ткнул пальцем в грудь Ярославу. — Со временем и Овруч, и Белгород к рукам приберём, тогда и вам столы найдутся на этой стороне Днепра, — повернулся он к Олегу и Игорю.

   — Ну коли так... — промолвил Ярослав уже совсем другим голосом.

Перейти из захудалого Сновска в огромный Вышгород было для него райской мечтой.

   — А как же смоляне и переяславцы? — спросил Игорь. — Они ведь надеются взять добычу в Вышгороде. И суздальцы тоже.

   — А тебе что за печаль о них? — презрительно бросил Святослав. — Уйдут ни с чем смоляне и переяславцы, всего и делов. Суздальцы получат от нас восемьсот гривен серебра и угомонятся.

   — Нехорошо смолян с пустыми руками отпускать, — недовольно сказал Олег, — не по-христиански это.

   — Об шурине своём печёшься? — прищурился Святослав Всеволодович.

   — Ну дадим и смолянам откупное, — вставил Ярослав. — Главное, Вышгород у нас будет, об этом подумай, Олег.

   — Вышгород ещё взять надо, — проворчал Олег.

   — Верно, — согласился с ним Святослав. — Ступайте, братья, к своим дружинам. Ударим дружно на Мстислава!

Глава девятая ВРАЖДА ИЗ-ЗА КИЕВА

Никогда ещё Манефа не видела Олега таким разъярённым, каким он вернулся из похода против Ростиславичей. От дружины Олеговой осталось двести человек, а было пятьсот.

На вопрос Манефы, где боярин Георгий, Олег закричал ей прямо в лицо:

   — Где, где... На дне!

Манефа ничего не могла понять, а толком разузнать у рассерженного Олега не было никакой возможности. Он кричал, бранился, проклиная весь белый свет, Ростиславичей и суздальского князя.

Одно было ясно: разбили Ростиславичи союзные Андрею Боголюбскому рати под Вышгородом.

Уже вечером, немного поостынув, Олег поделился пережитым с воеводой Бренком, который оставался вместо него в Новгороде-Северском. Манефа, притаившись за дверью, жадно вслушивалась в их беседу.

   — Ты спрашиваешь, как такое случилось, Бренк? Святым распятием клянусь, не знаю! Князья рати на очередной приступ собирали, как вдруг прискакали берендеи с воплями: «Галичане идут!»

Святослав, брат мой, и Борис Жидиславич, воевода суздальский, исполчили конницу, чтобы, значит, встретить галичан, ежели те близко. А сами пешие полки на штурм повели. И тут, — Олег длинно выругался, — смоляне вдруг ринулись на берег Днепра, бросая щиты и копья, начали ладьи на воду сталкивать. Вслед за ними переяславцы побежали и все наши полки расстроили. Такое началось!

Олег опять разразился крепкими ругательствами.

Выпив хмельного мёду, он продолжил свой рассказ:

   — Борис Жидиславич повелел загородить конницей путь бегущим пешцам, потому как и суздальцы, побросав лестницы, ударились в бегство. Да какое там! Мужичье так толпой навалилось, никакими дружинами не сдержать было. Самого Бориса Жидиславича чуть не затоптали.

   — А галичане-то появились? — спросил Бренк.

   — В том-то и дело, что никаких галичан я не видел, — ответил Олег и грохнул по столу кулаком. — Вместо них дружина Мстислава вышла из Вышгорода и давай сечь без милости полки наши расстроенные. Тогда уж все в бегство ударились: и конные, и пешие... Возле насадов давка началась. Все так и лезли: кто по сходням, кто прямо через борт. Кто с мечом лез, а кто и с конём. Все перемешались: мужики, князья, бояре... Ни черта было не понять, где черниговцы, где Суздальцы, где кто.

Олег выругался и опрокинул в рот очередной кубок.

   — Как же тебе вырваться-то удалось, княже? — поинтересовался Бренк.

   — А так и удалось: бросил коня, оружие, шлем, плащ и вместе с мужичьем забрался в какую-то ладью, которая едва не перевернулась на середине Днепра, перегруженная сверх всякой меры, — раздражённо ответил Олег. — Очухался только в Любече на другом берегу. Туда же и все прочие ладьи причалили. Я-то спасся, а дружина моя почти вся в полон угодила.

   — Святослав-то с Ярославом спаслись? — спросил Бренк.

   — Спаслись, — сказал Олег.

   — А Игорь?

   — Не ведаю. Игорева дружина стала берегом пробиваться вместе с дружиной Всеволода Юрьевича.

   — Ну и дела, — покачал головой Бренк. — Что я Вышеславу-то скажу? А где же боярин Георгий?

   — В Днепре утоп, — мрачно ответил Олег. — Два насада бортами столкнулись, от удара многие в воде оказались. На Георгии шлем был, да кольчуга, да бронь, да пояс с мечом. Его на дно и утянуло.

   — Царство ему небесное, — перекрестился Бренк.

В глубокой скорби удалилась в свои покои Манефа и долго сидела на стуле в неподвижности, глядя сухими печальными глазами на пламя свечей. Плакать Манефа не умела, но и она была не чужда душевной боли.

...Мёрзлая земля звонко гудела под копытами коней. Игорь и Всеволод вели свои поредевшие дружины знакомыми дорогами обратно к Киеву. Вместе с ними шла берендейская конница.

Увидев панику и толчею на днепровском берегу возле ладей, Игорь первым предложил Всеволоду уходить из-под Вышгорода сухим путём.

   — А галичане? — спросил тот. — Вдруг напоремся на них?