Побратим (СИ)

Операция прошла в два этапа: вначале высадившиеся десантники сняли пару, охранявшую грузовик, и утащили трупы в кусты подальше. Потом Оми втянула грузовик в челнок, используя силовой луч. Глядя как немаленький “Опель Блиц” исчезает в люке челнока, Николай начал понимать как его спасли, вместе с самолетом. Закончив погрузку, челнок взлетел, оставив только десантников, рассредоточившихся по поляне.

Немцы вышли на опушку и остановившись начали оглядываться, ища грузовик и своих коллег. Избитый штурман без сил повалился на землю и смеющиеся конвоиры ему еще немного наподдали ногами, чтоб не расслаблялся. Когда немцы разошлись в стороны, и стали кричать, призывая своих коллег перестать дурачиться и подогнать грузовик, Кром отдал команду и тишину полянки разорвали очереди. Для проведения операции десантники выбрали автоматы, поэтому уничтожение противника не заняло много времени. Как только отзвучали последние очереди, десантники метнулись к лежащему на земле штурману, поставили на ноги и разрезали веревку, которая стягивала у него за спиной руки. Из приземлившегося челнока к товарищу уже спешил Игорь.

– Игорь? Откуда ты? Где Слава? – только и смог спросить штурман, прежде чем Игорь сгреб его в охапку.

– Все вопросы и ответы потом. Я и сам еще не во всем разобрался, но это наши друзья. Слава ранен, но, как мне сказали, жизнь его вне опасности. Идем, Антон, тебя тоже их врач посмотрит.

И друзья потихоньку заковыляли к челноку. Десантники деловито оттащили трупы в глубь леса, собрали валяющееся оружие и погрузились в челнок. Через пять минут только примятая кое-где трава та пятна крови могли рассказать о произошедших событиях.

Следующие вылеты Николая не были богаты на события. Простая рутинная работа: прилетел, посмотрел, просканировал, сохранил координаты и полученные данные, полетел дальше. Зато, в результате проведенных таким образом двух дней, у них появились координаты двенадцати перспективных мест, где были достаточно целые грузовики, орудия и даже шесть танков. Остальные места изобиловали или полностью уничтоженным военным снаряжением, или же противником. Показав снимки и предварительно обсудив состояние танков со штатным танкистом, пришли к выводу что БТ-7 и Т-26, старательно укрытые ветками в овраге, вообще могут быть полностью рабочими, а остальные, с разбитыми катками и порванными гусеницами, можно использовать в качестве неподвижных огневых точек, если суметь их доставить к базе.

Также НИколай засек пару мест в радиусе пятидесяти километров, куда немецкие трофейные команды стягивали крупные трофеи: танки, орудия и так далее. Все было рассортировано с немецкой педантичностью и разложено по дворам бывших МТС. Судя по наличию нескольких тентованых немецких грузовиков, из которых выгружали какое-то оборудование, немцы планировали активно восстановить поврежденные трофеи. Осталось подождать окончания ремонта и экспроприировать починенное или, в самом крайнем случае, уничтожить понадежнее. Осталось только понять, как не пропустить сие знаменательное событие.

Прилетев в конце дня на базу, Николай даже успел принять участие в развлекалочке под названием “разгрузи челнок-загрузи склад”, но наступившее после этого ощущение завершенности еще одного этапа придала сил. Как-то так получилось, что со спасенными летчиками он эти дни не виделся: то они лечились, то он был на вылете, и теперь они сидели вокруг костра и неспешно разговаривали “за жизнь”. Ребята уже отошли от первоначального шока и даже пришли к некоторым решениям.

– А я приму предложение, – сказал Слава. – Война рано или поздно закончится, а такого предложения больше не будет. Вот посмотри на меня, мне девятнадцать лет из которых пять я провел в детдоме. Мои родители умерли в тридцать третьем от голода вместе с половиной села. Куда смотрела наша партия и правительство, если они допустили такое? Мне тогда было одиннадцать и я прекрасно помню, как председатель с вооружеными людьми ходил по дворам и забирал последнее зерно у людей, хотя сам ни разу не голодал… Три года назад, когда нас выпустили из детдома, я поехал в свою деревню, могилам родителей поклониться. Видел я председателя. И партбилет остался при нем, на повышение пошел – сейчас уже наверное третий секретарь райкома.

– Это тот хмырь, кому ты тогда морду начистил и потом пятнадцать суток улицы подметал? – вступил в разговор Игорь. – Я тогда со Славой ездил, сам то я родителей своих не помню, так что мне было все равно куда ехать. А тебе, Славка, я скажу так: куда ты, туда и я. К звездам, так к звездам.

Слава же продолжил: