Побудь со мной еще немного...(СИ)

На пересдаче я наблюдал за ней исподтишка, прячась за каким-то фолиантом, из которого не был в состоянии прочесть ни строчки. Я с восхищением наблюдал, как она своими аккуратными, нежными пальчиками разбирает ингредиенты, как ее шикарные локоны обрамляют личико, когда она склоняется над котлом… Во вторую пересдачу она собрала свою шикарную гриву в огромный, беспорядочный пучок: теперь я видел ее прекрасную, почти лебединую шею. Я хотел подойти и коснуться поцелуем этой нежной кожи… Она такая хрупкая, моя девочка… моя Гермиона.

О, как меня взбудоражила ее попытка доказать свою правоту! Во мне боролись два человека: один хотел обнять и успокоить это огорченную девушку, а второй просто прыгал от радости, видя новый, решительный, такой возбуждающий блеск в ее глазах! Хотелось спорить, но она меня вычислила, поняла, что я специально заваливаю экзамен. Как объяснить, что я просто хочу, чтобы она осталась рядом?

И грубые слова слетели с моего поганого языка.

Она меня ударила! Моя маленькая львица набросилась на меня с кулачками! Такая яростная и такая уязвимая! Била и рыдала одновременно.

Пришлось ее немного встряхнуть: я просто ощущал себя на седьмом небе от счастья, когда обнял мою юную гриффиндорку: даже сквозь кучу одежды я чувствовал жар ее тела. Но кроме физического желания, мне хотелось успокоить, утешить. Я чудовище: сам довел до слез любимую, а теперь их утираю. Когда девушка потеряла сознание, я не на шутку перепугался и немедленно трансгрессировал с ней к Помфри.

Все обошлось небольшим нервным срывом. Моя любовь приносит ей несчастье и проблемы. Я идиот. Вот тут я начал сомневаться: так ли хорош мой план?

Не знаю, какого черта мы с Альбусом пошли вместе проведать Грейнджер, зачем он завел свою шарманку: я никогда не признаюсь ей в своей любви. Никогда. Я не смогу вынести отвращения в ее взгляде, когда Гермиона узнает о любви своего немолодого профессора-урода.

Одно я понял точно…ее счастье должно стоять превыше всего, а значит… скоро она исчезнет из моей жизни. Последний экзамен, выпускной бал и я смогу довольствоваться Гермионой Грейнджер только в своих воспоминаниях…

Я старался почти на нее не смотреть: пытался осознать, какого это будет: не видеть перед своим носом ее силуэта.

Больно. Мучительно больно.

Посмотрел, начал наблюдать за ее действиями… Да что она творит?! Неужели назло?! Пытается показать разницу между ее предыдущими великолепными зельями и этой непонятной жижей?!

Я долгим взглядом смотрел на нее. Гермиона впервые строила из себя дурочку, и меня это раздражало. Я люблю ее не такой. Мне нужна моя Гермиона.

И все равно поставил ей «Превосходно»: не имеет смысла мучить ни ее, ни себя. Альбус правильно заметил: однажды она все равно меня покинет. Я не должен ломать жизнь моей девочки. Гермиона ушла, а я остался стоять за дверью: не хотелось смотреть на удаляющуюся спину.

Моя хорошая, еще одна встреча… и прощай.

Я не знал, чем занять свою разрывающуюся на части душу: хотелось бежать и рассказать ей обо всем… Но это смешно, абсурдно.Мое универсально лекарство — работа. Всю жизнь только это меня и спасает.

Наблюдая за дымящимися котелками, я не сразу понял, что не один…

Обернулся. Первая мысль, что у меня галлюцинации. Но она двигалась, разговаривала. Мерлин, она обняла меня… Она сказала, что любит меня? А как же наш статус, возраст и мнение общественности?! Что?! Ей плевать?! Я чувствовал, как дурею от счастья. Из этого приятного беспамятства меня вытащили ее тихие всхлипы. Я опять заставил ее плакать…

Свои действия я осознал только когда почувствовал вкус ее губ, когда наши языки опалили друг друга жаром. Она была такой податливой, такой нежной и страстной.

Я ничего не собирался делать, клянусь! Одними поцелуями я уже был отправлен в рай. Просто хотелось дотронуться до ее плавных изгибов, осознать, что это все не сон.

Но Гермиона и тут поразила меня. Ее как будто прорвало: она стаскивала с меня сюртук и рвала на мне рубашку! А я-то всегда думал, что мужчине полагается рвать одежду на женщине в порыве страсти… Ее ловкие пальчики быстро справились с моей одеждой ниже пояса.

А я наконец-то осознал, что она меня хочет, что девушка не против этой близости. Моя девочка выгибалась в моих руках, стонала, помогала освободить себя из пут ткани. И тут ее маленькая ладошка скользнула вниз, пробралась под последний барьер и сжала меня в своем кулачке. О, я потерял голову! Несмотря на мое восхищение, в сознании болезненно забилась мысль, что Гермиона очень настойчива и совершенно не стесняется своих действий. Сколько их было у нее до меня?! Эта мысль окончательно лишила меня рассудка.

Я хочу ее, я должен ею обладать. Гермиона не сопротивлялась… И только ее отчаянный крик вывел меня из этого агрессивного припадка.

Девочка. Только моя.

Я хотел отстраниться и молить о прощении за свои действия, за свои ужасные, порочащие ее мысли.Но Гермиона не дала… Она прижалась ко мне всем телом, требовательно искала мои губы…

Я чувствовал, как напряженные мышцы расслабляются, а ее слегка утихшая страсть вновь разгорается.