Почем килограмм славы (сборник)

– Где взял? – ревниво спросил завидущий Хмырь, ощупывая материал.

– Попался! – кто-то сзади с силой хлопнул Косого по плечу.

Косой весь сжался, втянул голову в плечи – за ним стоял парень в кожаном пиджаке с университетским значком.

– Не узнаешь, Федор? – улыбался парень.

– Мишка… – неуверенно произнес Косой, испуганно глядя.

– Здорово! – Мишка похлопал Косого по плечу. – А я смотрю – ты или не ты…

– Я, – заулыбался Косой. – Братцы, познакомьтесь, это Мишка. Мы с ним вместе в детдоме были… Ну, где ты? Что ты?

– На «Шарикоподшипнике», инженер. А ты?

– Я?..

– Вор он, – вдруг сказал Трошкин.

– Что вы сказали? – не понял Мишка.

– Вор! – Трошкин шагнул к Косому, отколол орденские планки, сунул их в карман и вышел.

– Что это он? – спросил Мишка Косого.

– Да так… Хе-хе, – насильно хохотнул Косой. – Шутка. Ну пока, привет, – и выбежал.

* * *

Разрозненные звуки плавали над залом Большого театра. Оркестр настраивал инструменты.

Наши герои сидели в пятом ряду партера: милиция проводила операцию с размахом.

Рядом с Косым сидела высокая женщина в меховой пелерине. На коленях у нее лежал бинокль.

– Тетя, а тетя! – тихонько позвал Косой.

«Тетя» не отзывалась. Тогда Косой потолкал ее локтем.

– Бинокль дай поглядеть, – попросил он.

– Же не компранца! – сказала женщина.

– Бинокль, гражданочка. Бинокль! – повторил Косой и, чтоб быть понятым, приставил к глазам кулаки и посмотрел в них.

Француженка улыбнулась и протянула Косому бинокль.

– Я отдам, не бойся! – хмуро заверил ее Косой. Он встал и, настроив бинокль, стал искать кого-то в публике.

Приближенный биноклем Мишка сидел, облокотившись на барьер третьего яруса, и, улыбаясь, говорил что-то сидевшей рядом девушке.

Трошкин проследил за взглядом Косого.

– Дай-ка. – Он взял у Косого бинокль, посмотрел.

– Это его жена? – шепотом спросил Трошкин, возвращая бинокль Косому.

– Откуда я знаю… – буркнул Косой.

– Что, давно не виделись?

– Знаешь что, Доцент, ты, конечно, вор авторитетный, – с глубокой обидой шептал Косой. – Ну и дал бы мне по морде. Только зачем ты при Мишке? Мишка, он знаешь какой… Не то что мы. Он, видал, как обрадовался, а ты при нем… – Губы Косого дрожали, он едва сдерживался, чтобы не заплакать.

– Ну и что? – сказал Трошкин. – Подумаешь, инженер. Что у него за жизнь? Ну, сходит в театр, ну, съездит летом в Ялту. Придет домой с работы, а там жена, дети. Никто его не ловит, ни от кого он не бегает. Тоска. А ты… Ты – вор. Джентльмен удачи. Украл, выпил – в тюрьму, украл, выпил – в тюрьму…

– Да тише вы! – зашипел Хмырь.

Поднялся занавес.

* * *

– «Ялта, где растет голубой цыган», – пел Али-Баба, прилаживая новую «газовую керосинку». Заглянув в инструкцию, он подсоединил баллоны и поднес спичку. Плитка не зажигалась. Тогда Али-Баба полил «новую керосинку» керосином из примуса и снова поднес спичку.

* * *

Старый дом пылал хорошо и красиво, и поэтому собравшиеся зрители с удовольствием смотрели на пожар и пожарных.

Автор зрелища – Али-Баба – скромно стоял в сторонке, держа в одной руке чайник, в другой бабу с ватным подолом.

Трошкин, Хмырь и Косой в женском варианте подошли к нему, встали рядом.

– Все, – грустно сказал Косой. – Кина не будет, электричество кончилось.

Помолчали.

– Деньги! – вдруг завопил Хмырь. – Деньги там под половицей лежат! – И кинулся к горящему дому.

– Старуху! Старуху держите! – заволновались в толпе.

Из толпы выскочила худая голенастая девка в дубленке и вместо того, чтобы задержать старуху, пнула ее ногой под зад с криком:

– А, падла! Так вот кто деньги украл!

А старуха, к еще большему удивлению толпы, выкинув кулаки боксерским жестом и с криком: «Ответь за падлу!» – пошла на девку в дубленке.

Тогда к двум дерущимся женщинам подбежала третья – толстая, в косынке – и, крикнув: «Отставить», подняла обеих за шиворот и раскидала в разные стороны.

Раздался милицейский свисток. Старуха в ботах крикнула: «Шухер!» – и, подобрав полы длинного пальто, принялась улепетывать. За ней – свирепая девка, следом – толстая баба в косынке. И последним бежал носатый мужик с чайником.

* * *

Медленно падал крупный снег. Разноцветными окнами светились дома, празднично горели витрины.

Трошкин, Хмырь, Косой и Али-Баба шли хмурые. Молчали.

Возле автоматной будки Трошкин остановился.

– Стойте здесь! – приказал он.

Троица отошла к стене дома, куда им показал Трошкин.

– И ни шагу в сторону! Убью!

Трошкин вошел в автомат и стал звонить.

Троица стояла покорно. Али-Баба и две нелепые бабы с тоской глядели перед собой. А перед ними шли беспечные люди, которые ни от кого не бегали, и каждого ждало где-то светящееся окно.

«Слаломисты, снег пушистый, – неслось из репродукторов, – воздух чистый, у-а-у!»

– Вот тебе и «у-а-у»… – сказал Косой.

* * *

– Раз-два! Три прихлопа! Раз-два, три притопа! – командовал Трошкин. На вытоптанной площадке перед окруженной старыми соснами дачей профессора Мальцева он проводил утреннюю гимнастику.

Перед ним стояли голые по пояс Хмырь, Косой и Али-Баба. Они тянули вверх руки, кряхтя нагибались, пытаясь дотянуться пальцами до земли. Вид у них был хмурый.