Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений

После распада Советского Союза Иран проявлял большую осмотрительность в отношениях с посткоммунистической Россией. Чеченские сепаратисты требовали независимости от Москвы, да и в целом российский Северный Кавказ вел себя весьма несговорчивым образом. Иран, вопреки своей официальной цели распространять по миру радикальный ислам, принял решение не оказывать помощь исламистским мятежникам в Чечне и тем самым продемонстрировал, что поддерживает территориальную целостность России. В Москве же прекрасно отдавали себе отчет, что при желании Иран мог бы создать проблемы на территориях, где проживают российские мусульмане, и потому рассматривали добрые отношения с Тегераном как своего рода гарантию невмешательства Ирана во внутренние дела России. Тегеран также оказал Москве поддержку в ее намерении положить конец гражданской войне в Таджикистане, большинство населения которого составляют мусульмане-шииты. В 1990-х годах Иран снова сотрудничал с Россией, оказывая поддержку силам афганского Северного альянса, противостоявших движению «Талибан». Таким образом, у России имелось немало насущных политических забот, как внутренних, так и внешнеполитических, которые требовали сотрудничества с Ираном{84}.

Сотрудничество России с Ираном в атомной области вызывало все больше раздражения у США. В августе 1992 года, в самый разгар экономического кризиса, Россия подписала с Ираном контракт на строительство атомной электростанции в Бушере. Работы по контракту начались в 1994 году. В 1999 году Иран уже угрожал, что если строительство в Бушере не будет завершено в установленный срок, Россия может не рассчитывать на последующие атомные контракты{85}.

В Вашингтоне Иран рассматривали как государство, хорошо обеспеченное нефтью и газом, и потому с самого начала полагали, что упорное желание мулл обзавестись атомной электростанцией было лишь уловкой, позволяющей получить и освоить атомную технологию, а в конечном счете создать собственное ядерное оружие. Администрацию Клинтона очень встревожили и действия российских советников в Иране. Сегодня эксперты сходятся во мнении, что на протяжении 1990-х годов российские предприятия – как государственные, так и частные, – тем или иным образом приложили руку к разработке иранской ядерной программы. Мало того, у команды Клинтона имелись свидетельства, что в российских университетах обучаются иранские специалисты по ракетной технике{86}.

Иранский ядерный вопрос затрагивал самые щекотливые проблемы в отношениях между российским правительством и непрозрачными коммерческими организациями; это было становление новой системы, в рамках которой бизнес-интересы замыкались на выходцев из структур госбезопасности. Тэлботт характеризует Министерство атомной энергетики новой России как «богатый и могущественный осколок советского военно-промышленного комплекса», который, как опасались США, мало что удержит от продажи дорогостоящих технологий другим государствам или группам злоумышленников{87}. Клинтон и его команда подозревали, что часто меняющиеся министры атомной энергетики не подчинялись указаниям Кремля и продолжали продавать Ирану товары двойного назначения, в том числе газовые центрифуги, которые могли быть использованы для производства оружейного урана{88}. В 1995 году премьер-министр Виктор Черномырдин в закрытом письме Элу Гору сообщил, что Россия обязуется ограничить сотрудничество с Ираном строительством первого энергоблока Бушерской АЭС, поставкой топлива для его работы и подготовкой иранских специалистов для его эксплуатации{89}.