Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений

В феврале 2007 года, через несколько месяцев после саммита «восьмерки», когда вопрос о преемнике все еще стоял на повестке дня, Путин отбросил дипломатический политес и напрямую ополчился на Соединенные Штаты за то, что назвал односторонним и равнодушным отношением к миру. Для своего залпа по США Путин избрал трибуну форума, на который был впервые приглашен, – Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности. Это было регулярное собрание министров обороны евроатлантических государств, а также других официальных лиц и экспертов, на котором обсуждались самые злободневные проблемы мировой безопасности. Выступления Путина ждали с нетерпением как ответ «товарищу волку» Дику Чейни – но речь эта приобрела гораздо большее значение.

Вначале Путин предупредил аудиторию, что его рассуждения могут показаться «излишне полемически заостренными». В своем выступлении он собрал воедино все пункты, которые вызывали критику со стороны России. Прежде всего Путин подверг резкой критике идею однополярности, при которой существует «мир одного хозяина, одного суверена. И это в конечном итоге губительно не только для всех, кто находится в рамках этой системы, но и для самого суверена, потому что разрушает его изнутри. И это ничего общего не имеет, конечно, с демократией. Потому что демократия – это, как известно, власть большинства при учете интересов и мнений меньшинства. Кстати говоря, Россию, нас, постоянно учат демократии. Но те, кто нас учит, сами почему-то учиться не очень хотят». Путин не преминул назвать имена: «Сегодня мы наблюдаем почти ничем не сдерживаемое, гипертрофированное применение силы в международных делах, военной силы, силы, ввергающей мир в пучину следующих один за другим конфликтов. … Система права одного государства, прежде всего, конечно, Соединенных Штатов, перешагнула свои национальные границы во всех сферах». Решение, которое предлагал Путин, – вернуться к многосторонней дипломатии под руководством ООН и воздерживаться от применения военной силы. Он подчеркнул также, что с подъемом стран БРИК будущее несомненно принадлежит многополярности, а не однополярности{370}.

Членов делегации США – а в их числе были сенатор Джон Маккейн, Джозеф Либерман и Линдси Грэм, – ошеломила эта публичная полемика, и аплодисменты слушателей были весьма сдержанными. Министр иностранных дел Чехии Карел Шварценберг отреагировал колкостью: «Мы должны поблагодарить президента Путина, который не только хорошо позаботился о публичности этой конференции, но и ясно и убедительно доказал, почему НАТО должно расширяться»{371}. Тем не менее реакция участников конференции напомнила и России, и США, что кое-кто среди европейцев согласен с критикой, которую Путин обрушил на выстраиваемый Соединенными Штатами однополярный мир.

В надежде разрядить напряжение министр обороны США Роберт Гейтс на следующий день озвучил официальный ответ США. После того как республиканцы в 2006 году проиграли выборы в Конгресс, Гейтс, прежде занимавший пост директора ЦРУ и изучавший в свое время историю России, ушел с должности президента техасского университета AM, чтобы занять место прямодушного Дональда Рамсфельда. Гейтс отличался прагматичностью и сдержанностью, он не был склонен вступать в публичную полемику. Признавая, что он, как и Путин, в прошлом был разведчиком, Гейтс заявил, что период четырехлетнего президентства в университете стал для него «лагерем по перевоспитанию». Подчеркнув, что «одной холодной войны вполне достаточно», Гейтс сообщил, что вскоре намеревается посетить Россию, поскольку, как он выразился, «Россия – партнер в наших предприятиях». При этом он конкретно поставил вопрос о поддержке Россией иранской ядерной программы{372}.

Белый дом тоже отреагировал на речь Путина взвешенно. Пресс-секретарь Белого дома Тони Сноу назвал Россию «ценным союзником»{373}. Почти через год после конфронтационной вильнюсской речи Дика Чейни администрация Буша, столкнувшись с обострением положения в Ираке и Афганистане, явно почла за лучшее не поднимать шума из-за мюнхенской речи Путина, а вместо этого сосредоточиться на вопросах, где требовалось содействие России, – Иран, противоракетная оборона и Косово. Более того, ряд аналитиков рассматривали мюнхенскую речь не только в плане влияния на внешнюю политику, но также и через призму внутренней ситуации в России: шел последний год президентства Путина, и, учитывая сплошную неопределенность в вопросе преемника, воскрешение призрака внешнего врага, угрожающего стране, могло быть просто практичным шагом в преддверии выборов{374}.