Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений

В последние месяцы президентского срока Буша Россия становилась источником нарастающих трансатлантических разногласий. Для Европы Россия значила куда больше, чем для США. Россия выступала крупным поставщиком энергоносителей в Европу, а для Финляндии и стран Балтии она была единственным поставщиком природного газа и важным поставщиком нефти. Кроме того, для Европы Россия была и остается ведущим торговым партнером, на российских контрактах держатся сотни тысяч рабочих мест как в «старой», так и в «новой» Европе. Наконец, в Великобритании, Франции, Германии и Испании проживают и работают более полумиллиона российских граждан. Россия – самый крупный, пускай и не всегда удобный, сосед Европы, и Европе никуда от него не деться, а потому общение с этим соседом – необходимость, а не вопрос выбора{434}.

Германия как самая могущественная страна Евросоюза играла ключевую роль в дебатах о предоставлении ПДЧ Грузии и Украине. Германия выступала также главным европейским переговорщиком и защитником для России, главным образом в знак признания заслуг России в мирном воссоединении Германии{435}. Канцлер Германии Ангела Меркель, дочь пастора родом из Восточной Германии, поначалу более критически относилась к России, чем ее предшественник Герхард Шрёдер. Но со временем она осознала, что, учитывая обширные экономические интересы ее страны в России, а также особую историю отношений двух стран, политика в отношении России должна быть последовательной. Хотя Берлин и критиковал некоторые действия Москвы как внутри страны, так и на международной арене, многие немцы – как в правительстве, так и за его пределами – верили все же, что при Путине Россия развивается в правильном направлении и в конечном счете превратится в более современное общество. Германию роднил с Россией тот исторический факт, что обеим странам пришлось преодолевать наследие тоталитарного режима, и это побуждало Берлин оценивать действия Москвы через иную призму, чем та, что была у политиков в Вашингтоне. В Берлине более реалистично смотрели на темпы российской трансформации. Как подытожил эти расхождения один высокопоставленный германский политик, Америка в общении с Россией выказывает «патологический дефицит сопереживания»{436}.

Буш с симпатией и уважением относился к Ангеле Меркель. Но при этом они расходились во мнениях по ПДЧ. Позиция Германии основывалась на нежелании отталкивать Москву, а также на серьезных сомнениях в том, что Украина или Грузия действительно готовы к ПДЧ. После первоначальной эйфории «цветных революций» обе страны погрузились в пучину внутренних раздоров, и их лидеры во многом растратили первоначально накопленный политический капитал. У украинского президента Виктора Ющенко и премьера Юлии Тимошенко уходило куда больше сил на борьбу друг с другом, чем на проведение требуемых политических и экономических реформ.

А президент Грузии Саакашвили, как выяснилось, не отличается терпимостью к оппозиции. Было очевидно также, что он не понимает, зачем нужно выстраивать дружеские отношения с Ангелой Меркель. Первую встречу этих двух лидеров аналитики оценивали как «катастрофу», во многом из-за того, что Саакашвили пренебрежительно отнесся к предложению Меркель отрядить немецких судей для обучения грузинских юристов, чтобы помочь Грузии утвердить власть закона{437}. Кроме того, Меркель настаивала, что к НАТО не должна присоединяться страна с неурегулированными территориальным проблемами{438}. Чем больше нарастали сомнения Меркель относительно уместности предоставления Грузии ПДЧ, тем резче Саакашвили высказывался в ее адрес. На бухарестской конференции Германского фонда Маршалла[44], которая проходила за день до саммита НАТО, Саакашвили принялся обвинять Германию в том, что она попустительствует России, предает Грузию и служит для Москвы троянским конем. Такие выступления явно не способствовали ни получению Грузией ПДЧ{439}, ни укреплению доверия Меркель к Саакашвили.

Польша и другие страны, недавно ставшие членами НАТО, рассматривали вопрос о ПДЧ как лакмусовую бумажку, которая укажет направление дальнейшего развития НАТО. Будет ли НАТО подступать ближе к России, принимая в свои ряды все новые и новые постсоветские государства? Или же расширение НАТО, благодаря которому Центральная Европа интегрировалась с Западом, в основном завершено, а за Россией молчаливо признаются ее сферы влияния? Несколько недель перед саммитом НАТО, где должна была решаться судьба Грузии и Украины, прошли в интенсивных консультациях между Стивом Хэдли и его германским коллегой, помощником канцлера по вопросам внешней политики Кристофом Хойгеном, с целью отыскать компромиссное решение{440}. Разногласия среди союзников по НАТО были столь велики, что, отправляясь в Бухарест на саммит, они не имели представления, каким будет его исход.