Почему евреи не любят Сталина

В среднем на стол Сталина в 1948 г. поступало около шестидесяти рапортов МВД в месяц. Трупы Михоэлса и Голубова-Потапова были обнаружены в Минске утром 13 января. Но уже 14 января 1948 г. из секретариата МВД СССР за подписью министра генерал-полковника Сергея Круглова Сталину был отправлен рапорт об этом чрезвычайном происшествии[148]. Копии этого рапорта были отправлены также Молотову, Берии, Ворошилову и Жданову. Рапорт МВД был кратким и предварительным, основанным лишь на расследовании, проведенном местной белорусской милицией, с участием судебно-медицинского эксперта. Трупы были обнаружены в 7 часов 10 минут утра. Выехавшая на место происшествия группа обнаружила «…два мужских трупа, лежащих лицом вниз. Около трупов имелось большое количество крови. Одежда, документы и ценности были не тронуты… У обоих оказались поломанными ребра, а у Голубова-Потапова также и правая рука в локтевом изгибе. Возле трупов обнаружены следы грузовых машин, частично заметенные снегом. По данным осмотра места происшествия и первичному заключению медицинских экспертов, смерть Михоэлса и Голубова-Потапова последовала в результате наезда автомашины, которая ехала с превышающей скоростью и настигла их, следуя под крутым уклоном…»[149]

Этот первичный документ, достоверность которого не вызывает сомнений, противоречит показаниям Огольцова и Цанавы, приводившимся в записке Берии. По их признаниям, убийство путем наезда грузовой автомашины было совершено непосредственно на территории загородной дачи Цанавы около 10 часов вечера, и лишь после полуночи трупы убитых «были брошены на одной из глухих улиц города». Через два с лишним часа, причем зимой, возле трупов уже не могло быть «большого количества крови». Обильное кровотечение из ран происходит лишь в том случае, если сердце еще работает и сохраняется кровообращение. Не исключено, что организаторы убийства, как профессионалы, позаботились о том, чтобы привезти на «глухую улицу» не только уже холодные трупы, но и обеспечить с помощью обилия крови правдоподобность случайного «наезда».

Расследование всех обстоятельств смерти Михоэлса и Голубова-Потапова оперативной группой МВД СССР продолжалось почти месяц. Ее отчет в форме докладной записки Главного управления милиции МВД заместителю министра внутренних дел генерал-полковнику И. А. Серову был датирован 11 февраля 1948 г. Полный текст этой записки был опубликован в 1996 г.[150] По ее содержанию можно предположить, что следствие обстоятельств гибели Михоэлса уже было взято под контроль МГБ. С одной стороны, докладная записка констатирует, что «никаких данных о том, что Михоэлс и Голубов-Потапов погибли не от случайного на них наезда, а от каких-либо других причин, расследованием не добыто». С другой стороны, сообщается, что «трупы были обнаружены на временной малопроезжей дороге… Указанной дорогой, несмотря на то что она находится в черте города, водители автотранспорта мало пользовались, так как она проходила по пустырю и представлялась неудобной».

Не было никаких попыток выяснить, каким образом Михоэлс и Голубов-Потапов, находившиеся до 8 часов вечера в гостинице в центре города, оказались на пустыре, на окраине. По степени переваривания именно той пищи, которую погибшие ели во время ужина в гостинице, смерть наступила примерно через два часа после ужина. Экспертиза не установила и наличия алкоголя в крови умерших. Согласно записке, основные «агентурно-оперативные» мероприятия расследования было решено проводить силами 2-го Управления МГБ БССР по плану, составленному министром госбезопасности БССР генерал-лейтенантом тов. Цанавой. По линии МВД проводились лишь мероприятия «…в части выявления автомашины и водителя, совершившего наезд».

Однако это расследование не дало никаких результатов, хотя в автохозяйствах Минска были проверены все грузовые машины, около четырех тысяч, которые отсутствовали в гаражах в ночь на 13 января. Поскольку погибшие были одеты в меховые шубы, то милиция искала машины, на колесах которых могли быть прилипшие к ним волосы. Была обнаружена одна такая машина. «…Однако экспертизой, производившейся в Москве… было установлено, что волосы эти отношения к делу не имеют, так как они оказались овечьей шерстью». На этом следствие на уровне МВД СССР в Москве было закончено.

Берия в своей записке в Президиум ЦК КПСС по этому делу предлагал не только арест и привлечение к уголовной ответственности С. И. Огольцова и Л. Ф. Цанавы, но и отмену указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями участников этой ликвидации. Речь шла в этом случае о секретном указе ПВС, принятом 26 октября 1948 г. Кроме Цанавы и Шубнякова ордена за «успешно проведенную операцию» получили еще четыре работника МГБ в чине от старшего лейтенанта до полковника[151].