Почему евреи не любят Сталина

Потом один за другим в течение 1949–1950 гг. АОН и Высшую партийную школу вынуждены были покинуть историки Л. И. Зубок, И. С. Звавич, И. И. Минц. Для них это был давно уже предрешенный финал, к которому они шли, начиная с памятного не только им закрытого партийного собрания исторического факультета Московского государственного университета 17 марта 1949 г. С докладом на собрании выступил проректор МГУ профессор А. Л. Сидоров[262]. Он подверг резкой критике не только академика И. И. Минца, но и преподавателей возглавлявшейся им кафедры Е. Н. Городецкого и М. М. Разгона. Всех их объединили в одну группу, деятельность которой была названа «наиболее ярким проявлением антипатриотизма на историческом факультете». Поскольку Минц помимо работы в МГУ заведовал еще кафедрой истории СССР в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б) и сектором истории советского общества в Институте истории АН СССР, руководил аспирантами в АОН, был заместителем академика — секретаря отделения истории и философии Академии наук СССР, членом редколлегии журнала «Вопросы истории», ответственным секретарем главной редакции многотомной «Истории гражданской войны СССР» и занимал еще другие должности, его обвинили в стремлении установить монополию в исторической науке. В конкретно научном плане «группу» Минца упрекали в принижении роли русского народа и его авангарда — русского рабочего класса в отечественной истории.

В те же мартовские дни 1949 г. академик Минц вынужден был предстать в роли кающегося грешника и перед партийным собранием руководимого им секретариата Главной редакции «Истории гражданской войны СССР».

В итоге перечень предъявленных ему обвинений пополнился еще и срывом задания ЦК по подготовке третьего и последующих томов указанного многотомного издания, а в состав «сколоченной» им группы историков-евреев попала и его ученица, профессор Э. Б. Генкина.

Партийные организации исторического факультета МГУ и секретариата Главной редакции «Истории гражданской войны СССР» потребовали, как и следовало ожидать, увольнения Минца и его единомышленников, что и было немедленно сделано.

Процесс развенчания мэтра советской исторической науки, напоминавший разгром школы М. Н. Покровского в середине 30-х гг., само собой разумеется, направлялся со Старой площади. Там в Управлении пропаганды и агитации ЦК концентрировался весь компромат на Минца, который соответствующим образом препарировался и докладывался Сталину и Маленкову. В ходе сбора и обработки такого рода информации (этим занимались Д. Т. Шепилов и Ю. А. Жданов, возглавлявший сектор науки в Агитпропе) появились, например, данные о том, что из 28 научных сотрудников секретариата редакции «Истории гражданской войны СССР» русских — восемь, евреев — четырнадцать, немцев — один, украинцев — один и т. д. Таким образом, возник повод для придирок, что и требовалось Сталину, который был недоволен статьей Минца «Ленин и развитие советской исторической науки», опубликованной в первом номере журнала «Вопросы истории» за 1949 г. В ней академик, совершенно проигнорировав сталинский «Краткий курс истории ВКП(б)», утверждал, что начало изучению советского периода отечественной истории положили его ближайшие ученики Городецкий[263], Генкина, Разгон и др.

Такое пренебрежение к вкладу вождя в историческую науку не могло остаться безнаказанным.

4 апреля 1949 г. вышло постановление Политбюро, которым Сталин нанес решающий удар по «школе» Минца: распустил старый состав редакционной коллегии журнала «Вопросы истории», в который входили кроме Минца А. М. Панкратова[264] и другие историки-марксисты, тяготевшие к коммунистической догматике ленинского типа. Был утвержден новый состав во главе с выходцем из среды старой московской профессуры — директором Института истории материальной культуры А. Д. Удальцовым[265].

Наряду с Минцем гнев распаленной властями научной общественности испытал на себе работавший с ним на одной кафедре в МГУ профессор Н. Л. Рубинштейн, автор раскритикованного в 1948 г. и потом запрещенного учебника «Русская историография» (М., 1941). Он также был изгнан из университета и тогда же, в марте 1949 года, вынужден был покинуть пост научного руководителя Государственного исторического музея.