Этот рост изобретательства как широкой, всеохватной активности впервые наблюдался, конечно же, в Британии. На протяжении начала XIX в. Британия была наиболее успешной страной в мире по применению новых изобретений в целях усовершенствования производства — в том числе и открытий, сделанных в других странах. Например, отбеливание хлором, открытое французом К.Л. Бертолле (1785); процесс получения соды, открытый бельгийцем Николя Лебланом (1787); газовое освещение, изобретенное в одно и то же время французом Филиппом Лебоном и шотландцем Уильямом Мердоком (около 1798 г.); механизация льнопрядения, которую изобрел Филипп Де Жирар (около 1810 г.); знаменитый ткацкий станок Жаккара (запатентованный в 1802); технология консервирования свежих фруктов и овощей Франсуа Аппера (1798) — все они нашли свое первое полномасштабное применение в Британии. Лидерство Британии в этом столетии объяснялось вовсе «не обладанием лучшей техникой, а ранним формированием культуры, которая, посредством бесчисленных незначительных инноваций… приводила к тому, что лучшие технологии» становились общепринятыми{39}.
В итоге, при объяснении прогресса Запада, мы не сможем обнаружить какого-либо «общеевропейского преимущества» в сфере материального благосостояния или техники до 1700 г. Точно так же мы не сможем указать на какие-либо значительные изобретения. Скорее, экономический и промышленный прогресс разворачивался шире и глубже, постепенно стирая весь традиционный уклад.
В объяснении теперь нуждается появление необычайно массового желания и способности к инновациям, приведшее к тысячам инноваций, совокупным результатом которых были резкие изменения в сфере экономических возможностей. А главное, нам необходимо объяснить, как именно все это возникло и укоренилось в Британии между 1700 и 1850 гг.
Были ли фабрики ключевой инновацией?
Некоторые авторы XVIII–XIX вв., от Адама Смита до Чарльза Диккенса, поражались появлению в Британии множества фабрик по производству всего — от хлопчатобумажной ткани до металлических изделий и керамики. Казалось, сами фабрики и были ключевой инновацией, сделавшей промышленную революцию возможной.
Однако это было бы ошибочным заключением. Завод не был новой формой экономического производства; скорее, сотни других технических инноваций в производственных процессах сделали заводы более привычным способом производства все большего числа товаров. Фабрики (как места, в которых десятки рабочих объединяли свои усилия, хотя каждый специализировался на определенном производственном процессе, для производства готового изделия) существовали на протяжении многих веков, если не тысячелетий. Огромные каменоломни Древнего Египта и верфи имперского Китая использовали труд сотен рабочих для выполнения сложных согласованных задач.
В конце 1760-х гг. в Англии появилась собственно промышленная фабрика, на которой использовалось новое оборудование, новые производственные процессы или новые источники энергии для изготовления вещей, традиционно производившихся либо в домашних хозяйствах или в крошечных мастерских. Фабрика заменила ручной труд машинным.
Так, изобретение станка (прядильная машина Аркрайта, созданная в 1769 г.) для скручивания хлопковолокна в нить с помощью валиков, а не человеческих пальцев, привело к появлению первых хлопкопрядильных фабрик. За несколько десятилетий неуклонное усовершенствование в оборудовании и источниках энергии привело к увеличению объемов производства в сотни, а снижению цен — в десятки раз.
Использование кузнецами валиков вместо ковки при очистке жидкого чугуна от примесей также привело к резкому увеличению производства железа и снижению затрат; прокат оказался в 10–15 раз быстрее ковки. В 1790–1820-х гг. были построены лесопилки на гидроэнергии, на которых применялись недавно разработанные дисковые пилы и новые строгальные и сверлильные станки; они заменили ручную распилку лесоматериала и превратили лесозаготовки для строительной промышленности в фабричный процесс. К середине XIX в. изобретение новых видов оборудования привело к созданию сотен новых фабрик по всей Британии.