Почему я сплю с другими? Психология измены

Таня смотрела в стену, но мысли ее были далеко. И принцип «хорошо там, где нас нет» в этом случае не работал. Там, где витали Танины мысли, было очень плохо: много воплей, крови и сломанной мебели… Убийство на почве ревности — это вам не шутки.

В замке со щелчком провернулся ключ.

— Папа плисел! — Маленькая Вика, натренированная играть сама во время длительных материнских раздумий, вскочила и понеслась к двери.

— Привет, котеночек! Как у тебя дела? — Стас, судя по звуку, поставил на пол шуршащий пакет с продуктами и подхватил дочку на руки.

— Отлисьно! — И счастливый смех — видимо, играют в свою любимую игру «щекотульки».

— А мама где?

— Там…

— Эй, солнце, ты чего тут сидишь в темноте? — Стас щелкнул выключателем. В голосе явственно слышался второй вопрос: «…И почему не встречаешь меня?»

— Мне так больше нравится, — холодно ответила Таня.

— Эй… — Стас подошел и сел перед ней на корточки, заглянул в лицо. — Что случилось?

— Ничего. — Таня отдернула руку, которой Стас попытался коснуться.

— А на самом деле?

— А ты как будто не в курсе? — притворно-елейным тоном уточнила Таня.

Стас нахмурился и встал:

— Слушай, ну я уже не шучу…

— Я тоже не шучу! Если ты так ко всему этому относишься, то можешь вообще больше не приходить! Проживем и без тебя прекрасно…

Викин рев у двери напомнил, что не проживут, по крайней мере, прекрасно. А жаль. Надо показать этому подлецу, что он тут — не пуп земли.

— Тише, детка, иди, я тебя поцелую… Мама шутит. Хочешь мультик на планшете? Сейчас, сейчас… — Стас быстро вернулся с планшетом, усадил дочь за очередную серию каких-то ярких мультяшных приключений и за руку вывел Таню на кухню.

Она упиралась, но не сильно.

— Ну, так что ты хочешь мне сказать? — напряженно спросил Стас, когда дверь за ними закрылась.

— А может, это ты мне хочешь что-то сказать? А? — У Тани нехорошо загорелись глаза.

— О чем?

— А вот будто ты сам не знаешь!

— Не знаю, черт возьми!

— Не смей при мне чертыхаться!

— Я же не матерюсь, е-мое!

— Я тебя предупреждала! Это оскорбляет мои религиозные чувства!

— А я тебе неоднократно говорил, что идиотское поведение оскорбляет мои к тебе чувства!

— Теперь, значит, я еще и идиотка? Ну, правильно. Лучшая защита — это нападение. Так ведь?

— Слушай, я уже серьезно. Из-за чего весь концерт?

По желвакам на скулах Стаса Таня поняла, что дальше может быть опасно. И заплакала.

— Ну?! — Стас почти кричал, но уже не зло, а отчаянно.

— Ты где был? Где ты был все это время?! — прорыдала Таня.

— Какое время?!

— Ты обещал быть в семь! В семь!

— Ты о чем? Сейчас полвосьмого, и мы десять минут выясняем отношения… — Стас, кажется, потерялся.

— По-твоему, двадцать минут ничего не значат? Ни для меня, ни для ребенка, которому ты обещал погулять вместе?

— Тань, но это же город, пробки…

— Знаю я твои пробки! — всхлипывала Таня. — Это была какая: Маша, Зина или Наташа?

— Малыш, да о чем ты говоришь? Нет у меня никаких Маш и Наташ. — Стас привлек жену к себе, на этот раз она не стала сопротивляться.

— Не может быть, чтобы у такого красивого, успешного и умного мужика, как ты, никого не было. Не бывает так, понимаешь? Я же вижу, как они на тебя смотрят… А-а… а я извожусь… от каждого звонка вечером, от каждого твоего опоздания… Я боюсь, пойми ты… Что ты мне изменяешь, что в аварию попал, что тебя трамвай переехал… Сижу, трясусь и думаю, как дочке объяснять, почему папа больше не придет…

— Тань, но это же абсурд, зачем такие гадости придумывать…

— Да? Абсурд? А позвонить и предупредить, что задерживаешься, слабо?

— Ладно, я в следующий раз позвоню, — вздохнул Стас.

«…Как будто это что-то изменит», — мрачно подумал он. И почувствовал вдруг что-то неприятное по отношению к жене, которая наконец-то ответила на его объятия и спрятала на плече мокрое от слез лицо.