Почему именно ты? Книга 1

— Успокойся, — Арон потянул меня за руку, еле ощутимо заставляя лечь около себя. Я поддалась. Умостилась рядом и лицо спрятала у него на груди. – От тебя слишком много шума.

— Может, еще можно что-то сделать? Я не специализируюсь на лечебной магии, но если ты скажешь, как вас раньше лечили, я могу попробовать, — произнесла на выдохе. Ладонями сжимала края его рубашки.

— Лечили Бранта.

— Может, тебя тоже можно вылечить. Если жив ты, может, Брант тоже вернется. И все будет хорошо. Все будет, как раньше.

Некоторое время Арон молчал, а потом я почувствовала, как он вплел пальцы в мои волосы и слабой рукой начал перебирать пряди. Я чувствовала то, с каким трудом ему удавалось это делать и от этого прикосновения были особенно дорогими для меня. Я запоминала каждую секунду. Впитывала ее в себя.

— Спасибо за то, что переживаешь, — хриплый голос Арона разорвал тишину и от этих слов оборотня я вздрогнула. Подняла голову и посмотрела на него:

— Еще неделю назад я хотела разорвать истинность, — пробормотала. Не лучшие слова для этого момента, но я не подбирала фразы. Они сами слетали с моих губ. – А теперь…

Я запнулась. Не договорила. Что теперь? Сердце разрывалось и вместе с меткой будто бы исчезала часть меня. Я боялась смотреть на плечо, но чувствовала, как кожу на нем обжигало. Завитки татуировки исчезали.

— Я не успела рассказать Бранту о себе. А он просил. И я с ним не попрощалась, — пробормотала осипшим голосом. Я все еще не верила в то, что Бранта больше нет. Казалось, что все это какой-то страшный сон. Домыслы моего воображения и я еще увижу Брата. И не один раз. Мне не нужно будет говорить ему «прощай». А я и так не сказала ему это. Упустила момент и не успела.

— Не сожалей ни о чем, — Арон говорил хрипло и с каждым мгновением все менее слышно.

— А ты сам ни о чем не сожалеешь?

Некоторое время Арон молчал. Потом положил ладонь на мою талию и заставил немного сильнее прижаться к себе.

— Нет. Ни о чем не сожалею, — сказал оборотень, а мне казалось, что даже сейчас, ему что-то не давало покоя. То, чего уже не будет и поэтому он прижимал меня к себе. Вдыхал запах носом и о чем-то думал.

Прохладный ветер и блеклый свет луны. Там, на небе, виднелись миллиарды завораживающе красивых звезд, но в данное мгновение мы смотрели только друг на друга. Последние минуты. Или даже секунды. Так невыносимо сильно хотелось их запомнить и впитать в себя.

Две недели. Мы знакомы только две недели, а казалось, что целую жизнь. Небольшую и даже короткую, но такую яркую, ведь за эти дни я пережила те эмоции, о которых даже не знала. Кажется, впервые за восемнадцать лет по-настоящему жила и только теряя все это, понимала насколько ценными были эти дни. Каждая встреча, взгляд, слово.

Арон был прав. Иногда, быть сломанной хорошо.

Выйти за пределы прежних взглядов и впервые понять, насколько деревянной была жизнь. Этого не понять, если не пережить.

Арон коснулся моего лица. Подбородка, губ, щек и носа. Водил по ним пальцем и в какой-то момент я поняла, что он касался тех мест, на которых ранее у меня были шрамы. Еще в те времена, когда я была Одри Бун. И я сейчас даже без слов так отчетливо понимала, что оборотень вспоминал о нашей первой встрече и последующих днях.

Его губы коснулись моих и оборотень еле слышно сказал:

— Я любил бы наших детей.

Мы еще молоды. О детях думать рано, но, в отличие от меня, Арон смотрел на мое плечо и в постепенно исчезающей метке видел свою смерть. Поэтому смотрел наперед. В ту жизнь, которой у него уже не будет. У нас не будет.

И в той фразе, которую он сказал, было намного больше смысла, чем могли передать слова. Он сам был не любим родителями. Об его матери я ничего не знала, но отец хотел убить часть оборотня. Не принимал его таким. С детства не знающий, что такое любовь и поддержка. Только боль. Она его спутник с ранних лет.

Я думала об этом раньше.

Мы проживали бесконечное количество жизней. Истинные – идеально подходящие друг для друга. Но каждая жизнь так или иначе влияла на нас. Вот мы встретились в этой жизни. Я со строгим воспитанием, а оборотень с обозленностью и ненавистью ко всем людям. Грубый, злой и нелюдимый. Искалеченный с самого детства своим же отцом. Нам нужно было время, чтобы испепелить с сердца тяжесть этой жизни и принять друг друга. Увидеть то, какими мы есть на самом деле.

Пройдет еще множество жизней и в каждой из них мы будем вроде как счастливы, но так же будем ощущать, что чего-то не хватает. И так будет ровно до тех пор, пока мы вновь не встретим друг друга. Ведь только рядом с истинной парой можем ощутить, что такое настоящая жизнь.

— Ты и Брант лучше любых яблок, — пробормотала. Такие глупые слова, но Арон улыбнулся. Я впервые видела, что он по-настоящему улыбался.

Это было последнее, что оборотень сделал. С этой улыбкой на губах его жизнь оборвалась.

***

Я еще долго лежала около Арона. Опять ревела. Что-то говорила, но понимала, что уже никакого ответа не будет. Сжимала его рубашку в подрагивающих ладонях и умоляла посмотреть на меня. Не принимала то, что это конец.