Почему Маркс был прав

В те времена людей сбивало с толку и делало в их глазах марксизм не заслуживающим доверия не то, что капитализм смог перекраситься. Дело обстояло прямо противоположным образом. Было очевидно, что, пока система продолжает двигаться, она остается «бизнесом» как обычно и даже более того. Ирония жизни состояла в том, что то, что помогало отбиваться от марксизма, одновременно пробуждало определенное доверие к его утверждениям. Это становилось до предела наглядным, поскольку подновленный социальный строй сошелся с ним лицом к лицу, оставив попытки выглядеть более мягким и умеренным и сделавшись более суровым и безжалостным, чем он был раньше. И это сделало марксистскую критику всех его аспектов более адресной и узнаваемой. В глобальном масштабе капитализм стал более сконцентрированным и хищническим, чем когда-либо прежде, а рабочий класс действительно численно вырос. Поэтому стало возможным представить себе будущее, в котором сверхбогач скрывается в своих укрепленных и охраняемых городках, а миллиард или около того обитателей трущоб ютятся в вонючих хибарах, окруженных колючей проволокой и сторожевыми вышками. В таких обстоятельствах утверждать, будто марксизм закончился, равносильно заявлению, что профессия пожарного устарела, поскольку поджигатели сделались более изобретательными и оснащенными, чем когда-либо раньше.

В наше время, как и предсказывал Маркс, разрыв в обеспеченности вырос чрезвычайно. Сегодня доход одного мексиканского миллиардера равен заработкам семнадцати миллионов его беднейших соотечественников. Капитализм создал больше богатств, чем когда-либо видела история, но издержки — куда входит не только крайняя нищета миллиардов людей — были астрономическими. Согласно данным Всемирного банка, в 2001 году 2,74 миллиарда человек жили на сумму менее двух долларов в день. На этом фоне отнюдь не выглядит невероятным будущее, в котором ядерные державы ведут войну из-за оскудевших ресурсов, причем это оскудение в значительной мере является следствием как раз капиталистического хозяйствования. Впервые в истории наша господствующая форма жизни оказалась в состоянии не просто порождать расизм и распространять культурный кретинизм, ввергающие нас в войну или заставляющие трудиться по законам осажденного лагеря, но обрела силу вовсе стереть нас с лица земли. Капитал будет поступать антисоциально, если это будет прибыльным для него, и в настоящее время это может означать разорение человечества в невообразимых масштабах. То, что вчера было апокалиптическими фантазиями, сегодня оборачивается трезвой оценкой реальности. Никогда ранее традиционный лозунг левых «Социализм или варварство» не звучал столь устрашающе и не был менее всего похож на риторическую виньетку. В этих условиях, как пишет Фредрик Джеймсон, «марксизм с необходимостью должен еще раз показать свою правоту»[4].

Потрясающее неравенство в распределении власти и достатка, империалистические войны, усиливающаяся эксплуатация, растущий репрессивный аппарат — все это не только характерные черты сегодняшнего мира, но еще и вопросы, над которыми марксисты размышляют и работают почти два столетия. И хочется надеяться, что потребуется не очень много уроков, чтобы обучить этому ныне здравствующих. Сам Маркс поражался жестокости процесса, посредством которого согнанное с земли крестьянство переплавлялось в городской пролетариат, что он мог лично наблюдать в избранном им для проживания графстве Англии, — процесса, через который сегодня проходят Бразилия, Россия, Индия и Китай. Тристрам Хант подчеркивает, что книга Майка Девиса «Планета трущоб», которая документально описывает не заслуживающие иного названия «зловонные клоаки», встреченные автором в Лагосе или Дакке, может рассматриваться как обновленная версия книги Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в…». По поводу Китая, превратившегося в «мастерскую мира», Хант замечает: «Специальные экономические зоны в Гуанчжоу или Шанхае выглядят жуткими напоминаниями о Манчестере и Глазго 1840-х годов»[5].