Почему мне так хреново, хотя вроде бы всё нормально

Всепрощение – это тоже проявление гордыни. «Я настолько духовен, велик и мудр, что прощу кого угодно из этих людей, не ведающих света истины». Гордыня может принимать разные формы, так что проверьте – не пренебрежительно ли вы судите о тех, кто высот духовности и всепрощения пока не достиг?

Резюмируя, скажу: прощение – это всегда выбор. И оно будет иметь ценность только тогда, когда вы НЕ ОБЯЗАНЫ прощать, а можете свободно выбрать другой вариант отношения к человеку. Именно для этого, именно для большей свободы выбора я и рассмотрела все предложенные идеи. А решать будете вы сами. В конце концов, это ваша жизнь, не так ли?

История про то, как политика чуть не разрушила один счастливый брак, или о механизме психологической проекции

Коллега рассказала: к ней на прием явилась одна семейная пара. В целом счастливый брак: муж – один из руководящих сотрудников крупной корпорации, жена имеет первое образование техническое (давно, впрочем, забытое), сейчас увлеченно занимается искусством, учится на художницу (посещает мастер-классы и какую-то частную рисовальную академию) и не работает – благо зарплата супруга позволяет. У них двое детей: старший мальчик – студент, а младшая девочка еще учится в школе. Живут они обеспеченно. И все бы ничего, но на мужа страшно подействовала риторика белоленточного процесса. Каждый вечер он приходит домой, ужинает – и в Интернет. Начитается он прокламаций и потом пристает к жене, ведя агитацию и пропаганду против кровавого гэбэшного режима. И дороги-то в этой стране не как в Европе, и порядки не как в Америке. Воруют, дескать, страну разграбили, а кто в этом виноват – понятно. До смешного доходит: на даче дерево упало от урагана прямо на линию электропередач, полтора месяца поселок без света жил – и в этом, по мнению мужа, бесчеловечный режим виноват: в нормальной стране деревья бы так не росли, ну, или бы их заранее спиливали.

На митинги меж тем он не ходит, Болотной площадью пренебрег. А вот агитацию в семье ведет ежедневно, по многу часов, и с такой пламенной риторикой, что Троцкий бы позавидовал.

Жене все это надоело до крайности: непросто жить с пламенным революционером. Поскольку, повторюсь, семья достаточно счастливая и любящая, до психолога она мужа довела. Сели они перед психотерапевтом, и муж затянул обычную волынку о зверствах режима и о том, как «гады страну разворовали» и коррупцию кругом развели. На вопрос же: «А что бы вы изменили, если бы стали единоличным президентом?» он отвечает без заминки давно подготовленными трескучими фразами о наказаниях для жуликов и воров и необходимости жить не по лжи. Психолог не унимается: «А для себя вы что хотите получить в этом новом нелживом мире?» Муж не сразу, но отвечает: «В первую очередь жене выделил бы студию с видом на Кремль, чтобы работала без проблем, не воняла своими красками да растворителями по квартире. Ну, потом супруге же галерею бы подарил, большую и светлую, чтобы собирала коллекции предметов искусства». «Да что вы говорите? – удивляется психолог. – Вы же сказали, что вы за справедливость и против всяческих злоупотреблений, а вон оно как у вас выходит: жене вне всяких рамок сделаете лучшие условия для занятия любимым делом? Разве это не та же самая коррупция?» Муж мнется. В диалоге выясняется, что он, в общем-то, не против, чтобы хорошим людям делалось хорошо, но обидно, когда вот этим вот противным и гадким ворюгам – все, а любимой заиньке-жене никак не удается на захудалую студию накопить, хотя она о ней уж несколько лет мечтает. Тогда как эти – хапают большой ложкой, деньги лопатами гребут. Ну разве ж это дело? Страну разворовали, разграбили, а ему – ни копеечки!

Психолог продолжает расспросы: «А когда ж это вас, батенька, так накрыло? По времени – в какой момент этот белоленточный, извиняюсь, процесс у вас начался?» Мужчина вспоминает: как раз когда на работе ему повышение хотели дать. Ну, в смысле, как хотели: одним из топ-менеджеров давно и прочно недовольно начальство. Давно бы его уволили, да замену никак не могут найти. Со стороны брать – долго учить специфике бизнеса придется, а из своих – тоже желающих мало. Работа у этого топа нервная и очень ответственная. Вот этому самому мужу как раз и предлагали занять эту должность буквально за полмесяца до выхода народных масс на Болотную. Он прикинул: денег – практически вдвое больше, чем сейчас; статус – тоже сильно подскакивает. Но – ответственность! Нервы! Работа на износ! И все шишки на тебя повалятся! Ну и отказался, а должность-то манит: перспективы, статус, деньги… Жене студию, опять же, ну очень хочется подарить (хотя все остальное у них уже есть, говорю же – обеспеченная семья). Мужика фактически разрывает, нервное возбуждение бурно выражается. Принять должность – боязно, не принять и успокоиться – невозможно: уж очень сладкие перспективы открываются… И кто виноват тут оказывается?

Ну, вы поняли.