Почему мы болеем

Адам сказал: Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел.

Библия, Бытие, глава 3, стих 12.

При этом Адам не только указывает на свою жену как на виновницу произошедшего, но даже намекает Богу на его собственную причастность к неблаговидному поступку. Адам забыл свои собственные слова и собственную радость от встречи с только что созданной женой. Видя бесполезность разговора с Адамом, Господь обращается к Еве: может, в ней найдется покаяние? Может, с нее начнется дело спасения первозданного человечества?

И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела.

Библия, Бытие, глава 3, стих 13.

Итак, Адам свалил вину на жену, косвенно при этом обвинив самого Бога, а жена делает то же самое и во всем винит змея. Нет бы ей сказать: «Господи! Грешна! Мало того что сама нарушила Твой запрет, так еще и мужа ввела в грех! Господи, прости нас! Больше такого не повторится». В каждом из нас, похоже, неизбывно живут черты Адама и Евы: ох, как же мы любим заниматься самооправданием… Последний шанс в Эдеме упущен, покаяния не случилось, и в раю больше оставаться невозможно.

Первые главы Ветхого Завета рассказывают о событиях, происходивших в мире, которого мы не знаем не только потому, что это было очень давно. Главное, что это был мир ДО грехопадения, мир, который жил, существовал, действовал и рос до того трагического момента, когда Бог и человек разошлись, как бы потеряли друг друга. Ни один человек после Адама и Евы не жили в полном единении с Богом. И поэтому, говоря об Адаме и о других людях после него, надо учитывать, что язык этих повествований – это язык нашего времени, который в принципе не может отразить это состояние, поэтому и сами события остаются для нас непостижимыми. Они дошли до нас в легендах, сказаниях, пословицах и озарениях поэтов, в том виде, как их смогло описать слово.

Возможно, Адам и Ева рассказывали своим внукам о райских кущах, о животных, которых Господь привел к Адаму, чтобы посмотреть, как он их назовет. Наверное, Ева горько сетовала, что вступила в контакт со змеем, а после запиралась в своем грехе, не желая признать, что только она одна виновата и только она сама могла бы поправить сделанное. Ее внуки рассказывали свои детям услышанное, и таким образом по этим теням из закрытого прошлого мы можем слегка догадываться о настоящих событиях, случившихся в раю. И еще мы можем почувствовать их, находясь рядом с удивительными святыми людьми.

Однажды после ранней службы в Церкви Святой Троицы в Троице-Сергиевой Лавре на амвон с проповедью вышел очень ветхий батюшка. Шамкая, он говорил о том, что наша дебелая сущность, наше тело, не дает нам видеть Бога – примерно как тучи на небе застят солнце в пасмурный день; но мы знаем твердо, что солнце там. У батюшки лицо было сплошь скрыто седой бородой и усами, из-за согбенной спины он говорил в пол, и многое было не разобрать. Но весь его облик излучало такое сияние, и от него исходило столько живого тепла, что все как бы воочию увидели свет и почувствовали радость. Всем собравшимся в храме приоткрылся на миг другой мир, в котором нет места злу, сожалениям и болезням. Слова были не важны, батюшка своим присутствием, своей жизнью и своей верой свидетельствовал о реальности утраченного нами рая.

Почему же, нарушив тогда в раю Божественный запрет, первые люди, мужчина и женщина, утратили не только живую связь с Богом, но и неразрывную связь друг с другом? Один немецкий писатель говорил, что их состояние, взаимное отношение до этого – это одна личность в двух лицах. Теперь же это две разные единицы. Если кратко, то ответ такой: они перестали быть едины.

Переводы Ветхого Завета, и английский, и славянский, в некоторых случаях не имеют возможности передать смысл исходного текста. Когда Адам первый раз видит Еву, он восклицает: это кость от костей моих, плоть от плоти моей. А дальше в русских переводах Библии говорится: она будет называться женою, ибо взята от мужа. Это трудно понять, т. к. слова жена и муж в русском языке даже не однокоренные. В английском языке они созвучнее – man и woman. В еврейском тексте употреблено одно и то же слово, его мужская и женская форма: иш и иша. Я – иш, она – иша. Она – женская часть меня, я – ее мужская часть, в этот момент они – одно нераздельное существо в двух лицах. Адам смотрит на Еву и говорит: она – мой alter ego, другой я сам. А после падения пропала сила, связывавшая их воедино. Адам смотрел на Еву, Ева на Адама, и каждый говорил: я – ego, он – alter, он другой, она другая.