Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя

«В чем состоит… разница? – спрашивал Сталин в одном из выступлений. – В том, что партия рассматривает нашу революцию социалистическую, как революцию(курсивы мои. – К.Р.), представляющую некую самостоятельную силу, способную идти на борьбу против капиталистического мира. Тогда как оппозиция рассматривает нашу революцию, как бесплатное приложение к будущей, еще не победившей пролетарской революции на Западе, как «придаточное предложение» к будущей революции на Западе, как нечто, не имеющее самостоятельной силы».

В соответствии с принятыми в политике характеристиками, неоднородность большевистской партии выразилась в том, что к середине 20-х годов лидеры противостоящей Генеральному секретарю оппозиции образовали два основных фланга. «Левый уклон» составили Троцкий и его соратники, «правый» – возглавили Бухарин, Рыков, Томский, но «серым кардиналом» этой группы являлся секретарь ЦИК Авель Енукидзе, тайно контактировавший с заместителем председателя ОГПУ Ягодой. «Болото» представляли Зиновьев с Каменевым.

Достаточно полную власть и «абсолютно безусловное управление Советским Союзом» Сталин обрел лишь к 1929 году, когда выдворил одного из наиболее назойливых своих противников Троцкого за границу. Это позволило Генсеку взяться за решение еще одной важнейшей задачи – на основе проведения всеобщей коллективизации приступить к техническому перевооружению сельского хозяйства.

Вопрос о коллективизации к концу 20-х годов стал основным расхождением между большинством ЦК и группой правого уклона. На Пленуме, прошедшем с 16 по 23 апреля 1929 года, Сталин выступил с большой речью: «Группа Бухарина и правый уклон в нашей партии». Впервые за прошедший год он открыто рассказал о возникших в Политбюро разногласиях. И хотя он резко критиковал Томского и Рыкова, основной упор критики был сосредоточен на Бухарине. Подробно рассмотрев «шесть ошибок» Бухарина: «ошибки по линии Коминтерна, ошибки по вопросам классовой борьбы, о крестьянстве, о нэпе, о новых формах смычки», докладчик завершил анализ разделом «Бухарин как теоретик».

Поясняя цели коллективизации, Сталин говорил: «Нужно проложить мост между индивидуальным бедняцко-середняцким хозяйством и коллективными общественными формами хозяйства в виде массовой контрактации, в виде машинно-тракторных станций… с тем, чтобы облегчить крестьянам (возможность) перевести свое мелкое индивидуальное хозяйство на рельсы коллективного труда.

Без этих условий невозможно серьезное развитие сельского хозяйства. Без этих условий невозможно разрешение зерновой проблемы. Без этих условий невозможно избавление маломощных слоев крестьянства от разорения, от нищеты.

Это означает, наконец, что надо всемерно развивать нашу индустрию, как основной источник питания сельскохозяйственного производства, по линии его реконструкции, надо развивать металлургию, химию, машиностроение, надо строить тракторные заводы, заводы сельскохозяйственных машин и т. д.

Нет нужды доказывать, что невозможно развивать колхозы, невозможно развивать машинно-тракторные станции, не подтягивая основные массы крестьянства к коллективным формам хозяйствования через массовую контрактацию, не снабжая сельское хозяйство изрядным количеством тракторов, сельскохозяйственных машин и т. д.

Но снабжать деревню машинами и тракторами невозможно, не развивая нашу индустрию усиленным темпом. Отсюда – быстрый темп развития нашей индустрии как ключ к реконструкции сельского хозяйства на базе коллективизма».

То есть, употребляя современную терминологию, Сталин выбирал «путь инноваций». Оценивая позицию своего оппонента, он пояснял: «Бухарин предлагает «нормализацию» рынка и «маневрирование» заготовительными ценами на хлеб по районам, т. е. повышение цен на хлеб. <…> Допустим на минутку, что мы последовали советам Бухарина. Что из этого получится?