Почему одни страны богатые, а другие бедные

Хотя царьки наподобие Сулуку и заключали договоры с британской администрацией, они не понимали, что, с точки зрения колонизаторов, эти договоры интерпретируются как карт-бланш для насаждения своей власти. Когда англичане попытались ввести «налог на хижины» — сбор в размере пяти шиллингов с каждого жилища, вожди подняли восстание, и разгорелась гражданская война, которая так и была названа: Война из-за налога на хижины (Hut Tax War). Она началась на севере, но сильнее всего бушевала на юге страны, особенно в провинции Менделенд, где преобладающей этнической группой была народность менде.

Восстание вскоре было подавлено, но оно обозначило для англичан проблему с управлением внутренними областями страны. К тому времени колониальные власти уже приступили к постройке железной дороги из Фритауна вглубь территории Сьерра-Леоне. Работы начались в марте 1896 года, а до города Сонго рельсы дотянулись в декабре 1898-го, в разгар Войны из-за налога на хижины. В документах британского парламента за 1904 год говорится:

«Восстание местных жителей, подавленное в феврале 1898 года, привело к полной остановке всех работ на железной дороге Сьерра-Леоне. Персонал был совершенно дезорганизован. Повстанцы нападали на железную дорогу, в результате этого весь персонал вынужден был бежать во Фритаун… Станция Ротифунк, находящаяся в 55 милях от Фритауна, полностью оказалась в руках мятежников».

На самом деле по первоначальному плану 1894 года железная дорога вовсе не должна была проходить через Ротифунк. Маршрут был изменен после начала восстания, и вместо северного направления было выбрано южное — через Ротифунк и Бо в Менделенд. Англичане хотели как можно быстрее получить быстрый доступ в Менделенд, сердце восстания, и также к другим потенциально ненадежным внутренним областям — на случай возможных будущих мятежей.

Когда Сьерра-Леоне стала независимой (1961), власть перешла в руки Милтона Маргаи и его Народной партии Сьерра-Леоне (НПСЛ), пользовавшейся поддержкой прежде всего на юге страны (особенно в Менделенде), а также на востоке. В 1964 году Милтона Маргаи сменил на посту премьер-министра его брат, сэр Альберт Маргаи. Через три года НПСЛ проиграла выборы (их неоднозначные результаты были подвергнуты сомнению) оппозиционной Партии общенародного конгресса (ПОК) под руководством Сиаки Стивенса. Стивенс принадлежал к народности лимба, населяющей север страны, так что его партия пользовалась поддержкой главным образом у северных этнических групп — лимба, темне и локо.

Хотя железная дорога в южном направлении была изначально задумана англичанами для облегчения управления в Сьерра-Леоне, к 1967 году она имела уже чисто экономическое значение, так как по ней транспортировались главные экспортные товары страны: кофе, какао и алмазы. Выращиванием кофе и какао занимались фермеры менде, и железная дорога была для Менделенда настоящим окном в мир. В 1967 году провинция голосовала преимущественно за Альберта Маргаи.

Стивенс был гораздо более заинтересован в сохранении собственной власти, чем в поддержке экспорта из Менделенда. Его соображения были просты: все, что хорошо для менде, хорошо и для НПСЛ. А значит, плохо для него самого. Поэтому Стивенс разобрал железнодорожную линию, ведущую в Менделенд, а затем продал разобранные пути и подвижной состав, чтобы ничего нельзя было повернуть вспять. И сегодня, когда вы едете на машине из Фритауна на восток, вы проезжаете мимо разоренных железнодорожных станций Гастингс и Ватерлоо. Поезда на Бо теперь не ходят. Конечно, крутые меры Стивенса в конце концов привели к упадку некоторых важнейших для Сьерра-Леоне секторов экономики. Но, подобно многим другим лидерам постколониальной Африки, когда надо было делать выбор между концентрацией власти в собственных руках и поощрением экономического роста, Стивенс без колебаний выбрал первое. Вы больше никогда не сядете в поезд, идущий в Бо, потому что Сиаки Стивенс (как некогда царь Николай I, опасавшийся, что по железной дороге в его страну «приедет революция») боялся, что железная дорога усилит его политических противников. Как и многие другие правители, стоящие на страже экстрактивных институтов, он предвидел угрозы для своей власти и предпочитал принести экономический рост в жертву собственной безопасности.