Почему одни страны богатые, а другие бедные

Однако в это же самое время здоровье Мао пошатнулось, и власть стала концентрироваться в руках как раз тех самых левых радикалов в партии, которых Дэн хотел отстранить от управления. Жена Мао, Цзян Цин, и три других высокопоставленных функционера, ставшие впоследствии известными как «банда четырех», были сторонниками культурной революции и репрессий. Они хотели и дальше действовать по тому же сценарию, управляя страной при безраздельном господстве Коммунистической партии. 5 апреля 1976 года стихийный траурный митинг в память умершего в январе Чжоу Эньлая, начавшийся на пекинской площади Тяньаньмэнь, был разогнан войсками и полицией. «Банда четырех» обвинила в организации митинга Дэна, и тот в очередной раз был смещен со всех своих постов и сослан. После смерти Чжоу Эньлая Мао назначил премьером Хуа Гофэна, которому удалось сосредоточить в своих руках огромное могущество.

Сентябрь был ознаменован переломным моментом — умер Мао. Коммунистическая партия Китая до тех пор находилась под сильным влиянием своего вождя, а концепции «большого скачка» и культурной революции были в основном его инициативами. Когда Мао скончался, наступил настоящий вакуум власти, который вылился в борьбу между фракциями, у каждой из которых было свое видение дальнейшего развития страны. «Банда четырех» стремилась продолжить политику культурной революции, видя в ней единственный способ сохранить власть компартии и свою собственную. Хуа Гофэн предпочел бы дистанцироваться от идей культурной революции, однако не мог сделать этого, потому что именно ей он был обязан своим возвышением в партийной иерархии. Он предпочел публично выступить за возврат к более сбалансированной доктрине и сформулировал это в программной статье, напечатанной в газете КПК «Жэньминь жибао» в 1977 году, таким образом:

«Какие бы идеи ни выдвинул Председатель Мао, мы будем последовательно проводить их в жизнь, и какие бы указания он ни оставил нам, мы будем неуклонно их выполнять».

Дэн Сяопин желал демонтировать коммунистический режим и заменить его на инклюзивную рыночную систему ничуть не больше, чем Хуа. Он тоже принадлежал к элите, которую привела к власти коммунистическая революция. Но Дэн и его сторонники считали, что заметного экономического роста можно достичь, не подвергая опасности их политическую власть: рост в условиях экстрактивных политических институтов не затронул бы могущества партии, потому что китайский народ крайне нуждался в улучшении уровня жизни, а также потому, что любая сколь-нибудь заметная оппозиция была уничтожена в годы правления Мао, особенно во время культурной революции. Чтобы достичь этого, Дэн решил отказаться не только от идеологии культурной революции, но и поступиться большинством основных маоистских принципов. Он хорошо понимал, что экономический рост возможен только при серьезном сдвиге в сторону инклюзивных экономических институтов, то есть реформировать экономику можно было, только увеличивая в ней роль рыночных сил и стимулов. Дэн и его сторонники также хотели увеличить объем личной собственности у населения и снизить влияние Коммунистической партии на общество и органы управления, отказавшись, в частности, от концепции перманентной классовой борьбы. Группа Дэна готова была также обсуждать и идею иностранных инвестиций, международную торговлю, считала, что необходимо более активно интегрировать страну в мировую экономику. И тем не менее эти реформаторы были весьма ограничены в свободе маневра, так что ни построение по-настоящему инклюзивных экономических институтов, ни значительное снижение влияния Коммунистической партии на экономику не стояли на повестке дня — даже как теоретически возможные в ближайшем будущем шаги.

Главным фактором в деле реформ стало могущество Хуа Гофэна и его готовность употребить его против «банды четырех». Через месяц после смерти «великого кормчего» Хуа организовал заговор против «банды» и арестовал всех четверых. Ни в этом событии, ни в последовавших за ним ничто не предвещало, что сам Хуа Гофэн вскоре падет жертвой политических интриг Дэна. Те временем Дэн развернул кампанию публичной дискредитации культурной революции и стал постепенно заполнять ключевые посты в Коммунистической партии людьми, которые, как и он сам, пострадали в тот период. Хуа Гофэн в свою очередь отречься от культурной революции не мог. К тому же он относительно недавно вошел в партийную верхушку, и ему недоставало связей и надежных неформальных уз, а вот Дэн подобную сеть выстраивал многие годы.