Почему одни страны богатые, а другие бедные

Уже в конце XVIII века великий французский философ Шарль де Монтескье обратил внимание на географическое распределение бедности и богатства в мире и предложил свое объяснение. Он утверждал, что жители тропических стран, как правило, ленивы и нелюбознательны. В результате им не хватает усердия в работе и способности к рациональному повышению производительности своего труда, что закономерно приводит их к бедности. Далее Монтескье говорит, что людьми, не склонными к усердному труду, чаще всего правят деспоты, то есть он предполагал, что географическое положение может объяснить и некоторые политические феномены, тесно связанные с экономическими неурядицами, в частности диктатуру.

Теория о том, что жаркий климат неизбежно ведет к бедности, хотя и опровергнута недавними экономическими успехами Сингапура, Малайзии и Ботсваны, все еще находит активных сторонников, таких как экономист Джеффри Сакс. Современная версия этой теории фокусируется не на непосредственном влиянии климата на усердие и мыслительные способности, а на двух дополнительных аргументах: во-первых, тропические болезни, особенно малярия, оказывают сильное негативное воздействие на здоровье, а следовательно, и на производительность труда; во-вторых, почвы в тропиках не подходят для эффективного сельского хозяйства. Вывод тем не менее остается прежним: умеренный климат имеет определенные преимущества перед тропическим и субтропическим.

Однако мировое неравенство не может быть объяснено через воздействие климата, болезней или других факторов, упоминающихся в разных версиях географической теории. Просто вспомните город Ногалес. Одна его часть отделена от другой не разными климатическими поясами, географической удаленностью или эпидемиологической обстановкой, а просто границей между США и Мексикой.

Если географическая теория не может объяснить разницу между севером и югом Ногалеса, Северной и Южной Кореей или между Восточной и Западной Германией до падения Берлинской стены, быть может, она способна объяснить нам разницу между Северной и Южной Америкой? Между Европой и Африкой? Нет, и здесь она бесполезна.

История показывает, что не существует простой и долгосрочной связи между климатом и географией с одной стороны и экономическим процветанием — с другой. В частности, не всегда в тропиках жили беднее, чем в умеренных широтах. Как мы убедились в предыдущей главе, на момент открытия Америки Колумбом к югу от тропика Рака и к северу от тропика Козерога (то есть на территории современных Мексики, Центральной Америки, Перу и Боливии) существовали великие цивилизации ацтеков и инков. Это были политически централизованные и довольно сложно устроенные империи, правительства которых умели строить дороги и организовывать помощь своим подданным во время голода. У ацтеков были письменность и деньги; инки, хотя у них и не было этих двух важнейших элементов развитой цивилизации, умели записывать большие объемы информации с помощью сложных веревочных сплетений и узелков, называемых кипу. Напротив, те цивилизации, которые во времена ацтеков и инков существовали к северу и к югу от них (то есть на территории современных США, Канады, Аргентины и Чили), жили по большей части в каменном веке и подобными продвинутыми технологиями не обладали. Американские тропики, таким образом, были гораздо богаче американских умеренных широт. Поэтому «банальный» факт, что жаркие страны всегда бедны, — это не то что банальный, это и не факт вовсе. Наоборот, процветание США и Канады представляет собой «полный поворот кругом» по сравнению с доколониальным периодом.

Этот поворот, разумеется, никак не был связан с географией, зато был напрямую связан с особенностями процесса колонизации. Поворот не ограничивался только Новым Светом. Жители Южной Азии, особенно Индийского субконтинента и Китая, были гораздо богаче, чем жители других частей Азии, и уж точно богаче, чем коренные жители Австралии и Новой Зеландии. В этом регионе богатство и бедность тоже во многих случаях поменялись местами: Новая Зеландия и Австралия обошли по уровню доходов большинство азиатских стран, а из последних самыми богатыми стали Южная Корея, Сингапур и Япония. Поворот имел место даже в субсахарской Африке. До начала активных контактов с европейцами юг Африканского континента был наименее заселен, и ему было еще очень далеко до появления системы управления, хоть сколько-нибудь похожей на государственную и способной хотя бы контролировать собственную территорию. Однако сегодня Южно-Африканская Республика — одна из самых богатых стран Африки к югу от Сахары. Углубившись в историю еще больше, мы снова встретим процветающие тропические цивилизации, такие как Ангкор (на территории современной Камбоджи), Виджаянагара в Южной Индии, Аксум в Эфиопии или, наконец, великую культуру долины Инда с центрами в Мохенджо-Даро и Хараппе (современный Пакистан). История, таким образом, оставляет мало сомнений в том, что между расположением в тропиках и экономическими успехами нет очевидной связи.