Почему он нас уничтожал?

Данные о голоде ужасающих масштабов в России продолжали прорываться сквозь «железный занавес». 21 августа 1933 года газета «Нью Йорк геральд трибюн» опубликовала материал Ральфа Барнса с первой оценкой количества жертв — миллион человек. Факт голода подтвердил и Дюранти в «Нью Йорк тайме». Из его короткой заметки, опубликованной 24 августа 1933 года, следовало (хотя прямо об этом не говорилось), что количество погибших составляет по меньшей мере 2 млн. человек. Через день в этой же газете появилось сообщение Фредерика Берчелла, где указывалась другая цифра — 4 млн. человек.

Советская власть не жалела усилий и средств, чтобы скрыть последствия голода от иностранцев. 6 декабря 1932 года декретом ВУЦВК и СНК УССР (кстати, опубликованным, — чтобы другие боялись) на «черную доску» было занесено пять сел, которые длительное время не могли рассчитаться с государством по хлебозаготовкам. Изобретенный Лазарем Кагановичем статус «черной доски» означал, что крестьяне лишались права на выезд за пределы села, прекращался подвоз любых промтоваров, шли непрерывные обыски в домах «должников» с изъятием всего продовольствия. Село Гавриловка Межевского района на Днепропетровщине вымерло полностью. Об этой трагедии стало известно за границей, и американские журналисты попросили разрешения поехать в Днепропетровскую область. Разрешение они получили на удивление легко. В книге «Russia Today: What we can learn from it», изданной в 1934 году в Нью-Йорке, Э. Шервуд писал: «Группа иностранных визитеров узнала о слухах, что в с. Гавриловка все люди, кроме одного, мол, умерли от голода. Они решили немедленно проверить, посетили сельский ЗАГС, священника, местный совет, судью, учителя… Оказалось, что трое из 1100 жителей умерли от тифа, были приняты меры, чтобы прекратить эпидемию, не было смертей от голода». Можно не сомневаться: американский журналист добросовестно рассказал о том, что увидел собственными глазами. Но можно не сомневаться и в том, что прежние жители Гавриловки умерли от голода.

Еще больших забот работникам ГПУ принесла поездка по СССР известного французского политического деятеля Эдуарда Эррио — председателя комитета по иностранным делам Палаты депутатов, а в прошлом — премьер-министра. Программу визита составили с учетом пожеланий высокого гостя побывать в Украине и на Северном Кавказе, которые больше всего, как он слышал, пострадали от голода.

За день до прибытия Э. Эррио в Советский Союз Сталин написал с курорта на Северном Кавказе, где он отдыхал, В. Молотову, Л. Кагановичу и фактическому руководителю ОГПУ Г. Ягоде: «По сведениям Евдокимова (полномочный представитель ОГПУ на Северном Кавказе. — С.К.), белогвардейцы готовят теракт против Эррио в Одессе или других пунктах СССР. По-моему, предположения Евдокимова имеют основание. Надо немедля поручить Балицкому (полпред ОГПУ по УССР и глава ГПУ УССР. — С.К.) самому побывать в местах пребывания Эррио и принять нее предупредительные меры против возможных эксцессов». Как видим, указание уберечь гостя от картин голода Сталин давал в эзоповой форме даже своим соратникам. Это поражает…

26 августа 1933 года Э. Эррио прибыл пароходом в Одессу, через день оказался в Киеве, потом в Харькове и на Днепрострое. Он везде осматривал что хотел, встречался с сотнями людей. 31 августа из Ростова-на-Дону Эррио поехал в Москву, не заметив никаких признаков того, что осмотренная местность пережила Голодомор. Затраты, связанные с организацией такой поездки, для Сталина обернулись немалым политическим капиталом. 13 сентября газета «Правда» напечатала сделанное в Риге заявление Эррио. В заголовок корреспонденции были вынесены его слова:

«Виденное в СССР — прекрасно».

Во второй половине 30-х годов тема голода в СССР утратила на Западе актуальность. В памяти людей отложились противоречивые газетные сообщения. Как водится, больше верили известным политикам, таким, как Э. Эррио, а не журналистам. События Второй мировой войны окончательно вытеснили всяческие упоминания о Голодоморе.

3. Усилия украинской диаспоры

Среди эмигрантов, которые оказались в странах Запада после Второй мировой войны, было немало свидетелей Голодомора. Некоторые из них молчали, потому что боялись репрессий родственников в СССР. Однако находились и такие, кто хотел рассказать о пережитом. Есть немало книг, составленных из их рассказов и изданных украинскими общественными организациями к годовщинам Голодомора. Своей основательностью выделяются две: двухтомный англоязычный справочник под своеобразным названием «Черные дела Кремля: Белая книга» (Детройт, Торонто, 1953–1955), а также изданный на украинском языке сборник под редакцией Ю. Семенко «Голод 1933 года в Украине: свидетельства об истреблении Москвой украинского крестьянства» (Нью-Йорк, 1963).