Почему «поставили» именно Путина

Существует чуть ли не всеобщая убежденность: к тому моменту Ельцин был уже в таком состоянии, что не способен был сделать осмысленный выбор преемника, Путина подсунуло ему его окружение по каким-то там хитроумным своекорыстным мотивам. Спрашиваю Чубайса:

— Кто из близких Ельцину людей своими советами более всего повлиял на него, когда он принял решение остановить свой выбор на Путине? Юмашев? Татьяна Борисовна? Волошин?

— Мне сама постановка вопроса кажется неправильной. Я не согласен с очень распространенной версией о том, что Ельцин находился под безраздельным влиянием некоего круга близких ему людей, так называемой «семьи». Эта версия, как я знаю, была придумана Игорем Малашенко (напомню: Малашенко был генеральным директором НТВ при Гусинском. — О. М.) Надо признать, она оказалась очень эффективной как пиар-оружие, но совершенно не соответствующей действительности. Уж я-то очень хорошо знаю, что такое в чем-то убедить Бориса Николаевича. Это задача такой категории сложности, что лично мне удалось ее решить разве что пару раз за все годы работы…

Да, Ельцин был способен выслушивать аргументы… Правда, при этом не очень любил выслушивать аргументы в защиту какой-то позиции, противоположной той, какую занимал он сам, но тем не менее выслушивал их… Другое дело, что их не любили высказывать те люди, которые имели возможность с ним говорить. Но, тем не менее, кто хотел, мог это сделать. Ничего, все остались живы. Так что на вопрос, кто больше всего повлиял на него при выборе Путина, могу совершенно определенно ответить: да никто! Вопрос надо ставить по-другому: какие аргументы повлияли в наибольшей степени на этот выбор? В данном конкретном случае должен признать: что касается моих аргументов, они были неверны. Я-то выступал с той позиции, что Путин неизбираем, что мы его не изберем, а Ельцин прислушался к тем, кто говорил, что он избираем. Кто оказался прав? Я? Нет. Он!

— А кто ему говорил, что Путин избираем? — Ну, Юмашев, наверное… — Волошин?

— Волошин, конечно.

— В народных массах широко распространена версия, что президентом Путина сделал Березовский. Играл ли в действительности Борис Абрамович какую-то существенную роль в этой «операции» или его участие ограничилось «раскруткой» Путина в СМИ и, соответственно, в уничтожении его соперников, прежде всего — Лужкова и Примакова, в частности, при помощи «телекиллера» Доренко?

— Честно говоря, я не помню, какую роль играл Березовский в выборе Путина. В самом деле, не помню. Говорю, как на духу. Но то, что он принял важное участие в «раскрутке» Путина и в его избирательной кампании, это стопроцентная правда.

* * *

Почему все-таки Путин? Задаю Чубайсу все тот же вопрос, который задаю всем, кто так или иначе был причастен к событиям конца лета 1999 года: почему все-таки Ельцин выбрал именно Путина, ведь Путин к тому времени не проявил себя как зрелый политик?

— Лично вам, — говорю, — Борис Николаевич не объяснял этого, вы ведь были близки с ним?

— Нет, он мне этого не объяснял. Он же меня не принял. И он знал, что я против. Чего он мне будет объяснять? В это время я вообще в правительстве не работал. Нет, никаких объяснений я на этот счет не получал. Да и было бы странно, если бы он мне что-то объяснял.

— Вы сказали, что главным критерием для выбора Путина стала его избираемость. Причем вы считали, что Путин ею не обладает, а Ельцин, что обладает… — Да, и он, повторяю, оказался прав, а я не прав.

— Но ведь этому критерию избираемости могли соответствовать и другие люди…

— Нет. В том-то и дело, что нет. В том-то и дело, что нет. У нас были единицы, о ком можно было бы вести речь при таком подходе.

— У Путина первый измеренный социологами «президентский» рейтинг, его измерили 14 августа 1999 года, через пять дней после назначения Путина и.о. премьера составлял… всего лишь один процент. 74 процента ответивших сказали, что прежде вообще ничего о нем не слышали… О каких предпосылках избираемости тут можно было говорить?

— Да дело же не в этом! Все начинают с нуля…

Юмашев о Путине

Итак, как бы о том ни судить, никаких твердых, надежных оснований, чтобы считать Путина потенциальным перворазрядным публичным политиком, государственным деятелем (а кто же тогда президент?) не было. А что же было? Кроме твердости характера, силы воли, кроме тех деловых качеств вполне квалифицированно го чиновника, госслужащего, достаточно высокого (хотя, может быть, и не самого высокого) уровня, которые все время перечисляются, было еще обаяние. Может быть, Борис Николаевич (а заодно и все его советники, формальные и неформальные) действительно поддались прежде всего этому обаянию? Хорошо ведь видно, как и теперь оно, еще более отточенное самоотверженным трудом имиджмейкеров, неотразимо действует на народные массы. Я и сам, глядючи по телевизору на артистические выступления Путина, ему поддаюсь…