Почему рассердилась кикимора?

– Раньше, – перебивает тётушка, – говорили не «брёвна», а «дерева» – отсюда и «деревня». А «срубить избу» – потому, что изба не строилась, а рубилась. Не бравшись за топор, избы не срубишь! Пилу плотники не жаловали. Ведь при рубке сосуды дерева сплющиваются, уплотняются, значит, и вода в бревно не проникнет. Пила же, напротив, открывает влаге и гнили доступ к дереву.

– Какой топор, мужчины плотничать давно разучились. – Я не могла припомнить, есть ли вообще в нашем хозяйстве топор. – Да и зачем, если всё делают специальные бригады, строительные компании.

– Поэтому будущему домовладельцу остается следовать одному, тоже древнему, но всё ещё актуальному совету, – тётушка подняла кверху палец, – не сердить строителей, пока они возводят ему дом. Удача на стройке стала заботой самих строителей, и теперь уже они подкладывают монету под первую сваю. Однако не для богатства хозяина, как велось испокон, а во избежание дополнительных финансовых издержек. Подобно давним своим предкам, они не свистят на площадке, боясь накликать ветер, который может помешать работе крана; избегают спускаться в котлован, считая, что это ускорит переход в «нижний мир». И что самое удивительное: считая все эти приметы суеверием, люди всё же продолжают их придерживаться. Так, на всякий случай…

Глава 3. Изба горлом не строится

В древности на месте постройки убивали животное: коня, петуха или курицу. Если начиналось особо важное строительство – кремль, крепость, – пожертвовать могли и человека. Зачем нужна была такая жертва? Принято считать, что это подарок богам – чтобы всё шло хорошо. Но что это за бог, который даёт счастье за курицу?

Долго размышлять на эту тему мне не пришлось: к вечеру мы были в Ишиме и, устроившись на ночлег у бывшей тётушкиной однокурсницы, принялись представлять мир глазами человека, который уверен: всё вокруг живое. Дух может поселиться в чём угодно: в дереве, в камне, в реке. Но как быть с тем, что создано не природой, а человеком?

– Наши предки считали, – рассказывала тётушка, – что дом должен был родиться, вырасти, так же как любое живое существо, и для этого нужны форма и душа. Новое ведь не может появиться из пустоты. Удивительными материалистами были наши предки! С появлением нового дома мир меняется, и эти перемены не должны нарушать существующего баланса. Дом должен занять правильное место в «этом мире» и получить покровительство «того мира». Жизненная сила, душа убитого становилась душой дома. Его тело – телом дома. От этих жертвоприношений и пошли названия частей дома, полностью соответствующие названиям частей тела человека или животного; а крыши венчались «коньками» и «петушками» – в зависимости от жертвы.

Хозяйка дома Зульфина, накрывая стол, разговор охотно поддержала:

– В доме нашего дедушки до сих пор углы имена святых носят! Раньше как было: столбы дома получали имена мусульманских святых – пророка Мухаммеда, его дочери Фатимы и её мужа Али, внуков пророка Хасана и Хусейна. Малыши всегда знают, где в доме маму найти: в женском углу у Фатимы. А ещё до ислама на Памире опоры дома называли. Было пять опор: вода, земля, огонь, ветер и личность, то есть единство природы и человека.

Назвать части дома их настоящими именами – значит проникнуть в глубинный смысл, увидеть то, что не видно обычным взглядом. Эти знания нами потеряны. Интересно, можно ли их восстановить? Может быть, сказки и остатки древних обрядов подскажут, в каком углу дома какая сила заключена.

Животное для жертвоприношения выбиралось только домашнее, то, которое приносит пользу человеку, может защитить от нечистой силы. Череп убитого животного укладывали в угол дома, добавляя мёд, воск, зерно, хлеб. Мясо съедали – ведь перед началом строительства работников следовало угостить. До последнего времени сохранилась традиция вкладывать дары в нижнее бревно, сделав для этого небольшое углубление.

– Для каждого угла – свой подарок, – продолжает тётушка. – Это могли быть деньги (самая крупная монета – в красный угол, где под иконостасом ставится стол). Либо ладан (для святости). У входа в углу – шерсть (для тепла), в жерновом углу – деньги (для богатства). А где печь будет – там ничего не оставляли.

– Почему? – удивилась Младшая такой несправедливости.

– Там стояло деревце: маленький кедр, берёзка, рябинка. «Вот тебе, соседушка, тёплый дом и мохнатый кедр», – говорил при этом хозяин. В этом углу должен был жить домовой. Христиане продолжали ставить деревце, вешая на него иконку.

– Наверное, думали, что святой будет наблюдать за ходом строительства лучше всяких видеокамер, – рассмеялась Зульфина.

Под присмотром святых и соседей дело спорилось. Венец за венцом, словно венок вокруг деревца, рос сруб. Вот уже и до матицы дело дошло.

– Это что? Слово странное, – заметила Младшая. Она учится прислушиваться к словам. Учится пробовать их на язык. Тихон просит её произносить названия для его рисунков, потому что не всегда слово произнесённое звучит так, как внутри него. «Прасковья – мой голос», – читаем мы руки Тихона.