Почему Россия не Америка

В плодородных странах человеку достаточно затратить незначительную долю своих сил и времени, чтобы его участок земли прокормил и его, и его семью. Значит ли это, что остальное время он ничего не делает?

Нет. Все остальные силы уходят у него на то, чтобы отстоять эту самую благодатную землю от других желающих. Ожесточенность этой борьбы всех против всех нам просто незаметна, но в истории Европы изгнание или уничтожение побежденных — обычное дело.

В Европе, зарезав соседа, удачливый победитель получает рог изобилия и скатерть-самобранку, есть ради чего зверствовать. А у нас? У нас победитель получает — пожизненно — принудительные тяжелые работы. Это не значит, что у нас, в отличие от Запада, много земли — земли мало и у нас, и русский крестьянин, в случае нарушения межи соседями, берется за вилы так же естественно, как среднеазиатский за кетмень. Но ситуация у нас другая, у нас на междоусобия остается гораздо меньше сил и времени. Это и отразилось на «менталитете» наших людей — они беззлобны и неагрессивны. Если кому-то приходилось сталкиваться с обратным, то скажу, что вы еще не видели агрессивности. В наши города приезжают сейчас люди с Кавказа, везут и свои семьи. Как вы думаете, почему они едут из гораздо более богатых районов, чем Центральная Россия? А ведь это цепкие, жизнеспособные, агрессивные по характеру люди.

Я не буду излагать своих умозаключений, но у меня сложилось стойкое убеждение — никогда на нашей земле не будет того культурного, цивилизованного озверения и ожесточения, которое обычно там, на Западе. Возможны и гражданские, и этнические конфликты, но не такие, как там. И мы не сможем понять рассудком мотивы поведения западноевропейцев. Когда Европейский Совет в одном и том же заявлении приветствует бомбежки Югославии и осуждает смертный приговор маньяку на Украине — нечего даже пытаться это понять. Так они мыслят, так они воспринимают мир. Такова их этика. Это не отсутствие морали, как у нас иногда считают — напротив, так проявляется их мораль, и свои моральные нормы они тщательно соблюдают. У нас порой воспринимали любовь Гитлера к животным и детям как лицемерие. Напротив, в его образе ярко проявилась именно мораль Западной Европы. Они таковы, и сделать ничего нельзя, пытаться объяснить им аморальность их действий — бессмысленно, их действия высокоморальны. Мораль другая!

Такого рода нравственность Запада можно либо принять — чисто эмоционально (у нас такие люди есть), либо просто не принять, также чисто эмоционально, но объяснять ее, привлекая рассудок — бесполезно.

В нашей истории был жестокий, грозный царь. За время его царствования было насильственно лишено жизни не то три, не то четыре тысячи человек. Многие из них — заслуженно. До сих пор и историки, и простые граждане, спорят — можно ли его оправдать за это? Но споры спорами, а памятника этому царю нет. Почему нет его изображения на монументе «Тысячелетие России» — понятно, его устанавливали при царе-демократе Александре II, но почему вообще нет и не было памятника создателю России в ее нынешних границах?

А в Англии стоят памятники Генриху VIII. В его правление только «бродяг» (крестьян, согнанных лордами с земли) было повешено 80 тысяч. И ничего, все по закону, все нормально... В 1848 году только в Париже и только за три дня было расстреляно 3 000 безоружных людей. Кто-то об этом помнит?

Они ненормальные? Нет, ненормальные мы, и нам надо свою ненормальность во что бы то ни стало сохранить.

В чем отличие богатой Западной Европы от бедных стран, расположенных порой в весьма благоприятных регионах? В менталитете Запада гвоздем сидит принцип:

«Боливар не выдержит двоих». «Как бы много ни было благ, их не хватит на всех». «Только люди — не дефицит». Они постоянно думают об этом, и этот принцип вошел и в определение экономики, принятое на Западе, и в западную парадигму, и в практику. Этот принцип облегчает им и взаимоотношения друг с другом — каждый знает, чего ожидать от другого. Конечно, их умение бороться с перенаселением внушает уважение... но наши предки ушли оттуда не только в поисках свободных земель — в какой-то степени и от этого принципа. А кое-кого оттуда и «ушли».

Впрочем, это не мое дело. Я-то живу здесь, и до других стран мне дела нет, что бы вы ни подумали, прочитав эту книгу. Я живу здесь без принуждения, и мне не надо делать над собой усилия, общаясь с людьми в любой точке страны, и ничто и никто меня не раздражает. Точнее, есть у нас в стране и то, что я люблю, и то, что я хотел бы изменить — единственно, всем рассказывающим мне о «свинцовых мерзостях российской жизни» сравнительно с прелестями Запада я рекомендую тут же туда уехать, не мучая здесь «себя любимого», или заткнуться, раз кишка тонка.

Конечно, оснований для оптимизма в окружающей действительности маловато. Мешает уверенность населения, что дальше падать некуда. А вот тут я, наоборот, оптимист. Есть куда падать, есть! И лучше до этого не доводить.

Жареный петух — птица мудрости