Почему Россия не Америка. Книга для тех, кто остается в России

В Западном полушарии американский промышленный капитал вкладывается в промышленность Мексики и Бразилии, из Японии промышленность переехала в Юго-Восточную Азию, из Европы рабочие места тоже исчезают. Стало выгодно закрыть завод в Германии, открыть новый в Китае. Профсоюзы боятся забастовки объявлять! Недавно в ответ на угрозу профсоюзников один деятель «Союза предпринимателей» Германии так и ответил: «Сейчас, в эпоху глобализации, какие-то там забастовки объявлять? Радуйтесь, что мы хоть какие-то производства в Европе оставляем».

Если бы Запад жил строго по законам рынка, то перекачка инвестиций в районы с низкими издержками давно бы произошла. Почему этого не случилось раньше? Чтобы включиться в мировой рынок, развивающимся странам надо было сначала «с пальмы слезть». Сейчас это уже произошло.

Не верите? Спросите любого европейского, американского экономиста (настоящего, не подставного) — что такое «глобализация». Ответ будет интересным, уверяю вас.

Этот процесс получил название «глобализации экономики», и на Западе не знают, как с ним бороться. Налогами не прижмешь — налоги национальны, а корпорации транснациональны — плюнули слюной и переехали в Сингапур. «Деиндустриализация» Запада идет вовсю. И бороться нельзя в принципе, потому что это закономерное следствие экономической системы, построенной на принципе свободного перемещения товаров и капиталов. Если только Запад не откажется от этого принципа, что вряд ли, хотя чем черт не шутит. Конечно, благосостояние стран Запада базируется не только на промышленном производстве, но кое-что от него зависит.

Парадокс? Система, родившаяся в ныне развитых странах Запада, их же начинает потихоньку прижимать! Но нас это не должно радовать, потому что в очереди на выход мы первые.

А сладко ли придется в недалеком будущем той же Канаде?

Я скажу больше — хотя это и чисто мое мнение. После вхождения нашей экономики в мировой рынок и закономерного ее краха может настать очередь и других стран, находящихся в неблагоприятных условиях, в том числе вашей любимой Канады, многих европейских стран, Японии. Уж о Финляндии я не говорю — вся ее промышленность выросла на особых отношениях с СССР. Первые звоночки уже звенят. Недаром в Канаде развита «финансовая иммиграция» — канадское гражданство дают любому, вложившему в канадскую экономику энную сумму долларов, по-моему, около трехсот тысяч. И вообще в этой стране весьма либеральный подход к иммигрантам, но, похоже, других стимулов для инвестиций в Канаду маловато.

И если в эпоху капитализма у России была какая-то надежда на включение в мировой рынок, то в эпоху империализма — нет. Мы еще могли попытаться развернуть свое промышленное производство и начать торговлю при капитализме, хотя те же Маркс и Энгельс еще в середине 19-го века уверенно оценивали экспортные возможности России «только сырье». Но при появлении возможности перетекания капиталов из России в мировую экономику — они тут же утекут. Любое производство, зависящее от инвестиций, погибнет.

Итак, в рамках традиционного уклада, или в границах государства, базирующегося на внутреннем рынке, мы были бы просто беднее. Открывшись же мировому рынку капиталов — мы совершили самоубийство. Вовлечение экономики России в мировые рыночные отношения («международное разделение труда») губительно и в короткий срок приведет ее к коллапсу.

Боюсь, точка возврата уже пройдена. Так что же, впереди путь до дна — до уровня натурального хозяйства? Увы, но территории России не хватит для ведения натурального хозяйства нынешним населением. Демеханизация и дехимизация сельского хозяйства приведет к тому, что деревня будущего сможет прокормить население не более чем в 1914 году — 90 млн. чел. из них всего 15 млн. горожан. Напомню, и тогда ежегодная смертность от голода и болезней, связанных с недоеданием, исчислялась десятками и сотнями тысяч. А если в селе не будет солярки, а конское поголовье еще не достигнет уровня 1914 года — ситуация будет хуже, чем в начале века.

Не рынок нас погубил, а мировой рынок. Не российский капитализм, а мировой империализм, глобализм проклятый. Если для нашего рабочего российский капиталист — партнер на ринге, в худшем случае фонарей навешает, то мировой капитал — это Терминатор за дверью. И для российского капиталиста тоже.

Для глобальной экономики наши капиталисты послужили «коровой». Так называли урки какого-нибудь молодого парня, которого уговаривали бежать с собой из лагеря. Выбирали помясистей, потому что нужен был не партнер, а запас продовольствия. По пути съедали.