Почему существует наш мир? Экзистенциальный детектив

– Простите, – сказал он, закатив глаза, – но статья с рассуждениями Витгенштейна на эту тему просто ужасна. Она невероятно тошнотворная и полусумасшедшая. К заключению лекции он выражает благоговение перед вопросом «Почему существует Нечто, а не Ничто?», хотя заявлял, что этот вопрос не имеет смысла! Почему же Витгенштейн благоговеет перед чем-то, что сам же опроверг? Ему бы следовало обратиться к психиатру, а не распространять свое «благоговение» на нас.

Мне стало казаться, что Грюнбаум – самый невозмутимый из всех философов, которых я когда-либо встречал. Он определенно не испытывал ни малейшего страха перед Ничто – и насмешливо называл этот страх «онтопатологическим синдромом». Его ничуть не удивлял мир бытия. Удивляло ли его хоть что-нибудь? Есть ли какая-то философская проблема, которая приводит его в трепет и ставит в тупик? Например, как насчет проблемы возникновения сознания из грубой материи?

– Меня поражает разнообразие сознания и то, сколь ко всего придумал человек. Все это просто невероятно! Но я не вижу ничего загадочного в существовании со знания.

Я обратил внимание, как сильно отличается позиция Грюнбаума от позиции философа Томаса Нагеля, одного из тех, чьим интеллектом я восхищаюсь. В своей книге «Взгляд из ниоткуда» Нагель подробно рассматривает вопрос, как непреодолимо субъективное сознание может существовать в объективном физическом мире.

– Я не читал этой книги, – ответил Грюнбаум.

– Но это же такая важная книга! – выдавил я. – Оксфордский философ Дерек Парфит назвал книгу Нагеля величайшим философским произведением послевоенной эпохи.

– Да неужели? Ну и молодец. Однако что касается лично меня, то зачем мне задумываться над тем, как я получился? Я знаю, что на мою личную историю повлияли многие вещи. И есть очень много вещей, которых я в себе не понимаю, – например, почему у меня есть определенные привычки и склонности. Но это все биологические или биопсихологические вопросы. При наличии и достаточных познаний в теории эволюции, генетике и всем таком эти вопросы потенциально интересны. Однако я не сижу на месте, размышляя, почему я такой, какой есть. Я не живу в подвешенном состоянии сомнений.

Если, как говорил Аристотель, философия начинается с удивления, то заканчивается она на Грюнбауме.

Тем не менее широта его познаний просто потрясает. Природа времени, онтологический статус научных законов, тонкости квантовой космологии – ничто не могло устоять перед его точным и скрупулезным умом. И удовольствие, которое он получал от этого («Я отлично провожу время!»), заразительно.

Я спросил у Грюнбаума, возможно ли, с его точки зрения, что когда-нибудь в отдаленном будущем (в «точке Омега», как ее называют некоторые мыслители) некое существо в нашей Вселенной сумеет вернуться назад в прошлое и задним числом вызвать Большой взрыв, который и привел к появлению всего мира.

– А, вы имеете в виду обратную причинность! Возможна ли она? – И с виртуозностью примадонны, поющей оперную арию, он разразился подробнейшим обсуждением причины и следствия. Я выслушал его – больше с трепетом, нежели с пониманием сути.

– Ну так вот, они ошиблись, – завершил свои рассуждения Грюнбаум, – потому что неверно экстраполировали выводы, сделанные для Ньютоновой механики, где уравнения движения – частные производные не выше второго порядка, и поэтому силы являются причиной ускорения, в квантовую теорию поля, где уравнения движения, уравнения Дирака, содержат производные третьего порядка, и поэтому силы не являются причиной ускорения. И хотя при интегрировании этих уравнений вы будете получать интегралы величин, аналогичных силам классической механики, по всем моментам времени, в том числе и будущим (так называемые «предварительные ускорения»), это вовсе не означает обратной причинности ускорения, вызванного силами. Не хотите ли джина? У меня, кажется, есть немного.

Он достал из нижнего ящика стола бутылку с целебной жидкостью и пару стаканчиков, и я с благодарностью принял предложение.

Удалось ли Грюнбауму поколебать мое убеждение, что я пытаюсь разгадать действительно существующую загадку?

Ну, Великий отрицатель определенно заставил меня изменить мнение по одному вопросу: вопреки тому, что я думал (подобно чуть ли не всем ученым и философам, которые размышляли над этой проблемой), Большой взрыв сам по себе не делает тайну бытия более жгучей и не означает, что космос каким-то образом «внезапно появился» из существовавшего ранее состояния пустоты.

Чтобы увидеть, почему это так, давайте перемотаем историю Вселенной назад. Обратив вспять расширение, мы увидим, как содержимое Вселенной сближается, все более сжимаясь. В конце концов, в самом начале космической истории (для удобства обозначим этот момент времени как t=0), весь мир находится в состоянии бесконечного сжатия и стянут в точку – в «сингулярность». Общая теория относительности Эйнштейна утверждает, что форма пространства-времени определяется распределением энергии и материи. И когда энергия и материя бесконечно сжаты, то пространство-время тоже сжато – оно просто исчезает.