Почему у Грузии получилось

^{Источник: Georgia Human Development Report by UNDP. The Reforms and Beyond. 2008}

Бендукидзе предлагал полностью освободить от тарифного регулирования тех, кто потребляет свыше 300 кВт.ч. Но эта идея была отвергнута.

Нынешняя схема позволяет учитывать экономическое положение плательщика: он тратит больше электроэнергии, значит, у него больше электроприборов, он лучше обеспечен, а значит, более платежеспособен.

Александр Хетагури рассказывает:

Когда мы делали ступени тарифа по возрастанию, многие эксперты критиковали нас, говорили, что правила рынка иные – чем больше объемы потребления, тем тариф должен быть меньше. Но у нас своеобразный электроэнергетический сектор. Мы производим 85 процентов нашей электроэнергии на гидроэлектростанциях, 15 процентов – на теплоэлектростанциях. Энергия гидроэлектростанции дешевле, чем теплоэлектростанции, работающей на импортном газе. Соответственно, тариф ТЭС выше, чем тариф ГЭС. И если сейчас потребление в Грузии уменьшится на 15 процентов, то потребитель сможет платить меньше, потому что нам больше не понадобятся дорогие теплоэлектростанции.

Таким образом, ступенчатый тариф направлен еще и на то, чтобы люди потребляли меньше электричества. При потреблении на уровне 100 кВт.ч абоненты платят меньше, потому что первая ступень соответствует тарифу гидроэлектростанции. Если потребляешь на уровне третьей ступени, то дополнительно платишь за ресурс теплоэлектростанции.

Трехступенчатый тариф рассчитывается только для населения. Для организаций принята другая схема. Организации делятся на два типа. Первые, у которых большие объемы потребления, могут сами участвовать в торгах или заключать контракты на электроэнергию с производителями. Для вторых – коммерческих компаний, – например, офисных центров и магазинов (они потребляют меньше), рассчитывается средневзвешенный тариф всех трех ступеней[98].

Примечательно, что повышение тарифов до экономически осмысленных уровней произошло за четыре месяца до муниципальных выборов и, несмотря на немногочисленные акции протеста, никак на них не повлияло[99].

Стоит отметить, что из бюджета были выделены средства для установки счетчиков электроэнергии сначала на оптовом уровне, а затем – индивидуальным абонентам в больших городах и крупным коммерческим предприятиям. Кроме того, государство вкладывало средства и в восстановление мощностей – гидро– и теплоэлектростанции.

Функции регулирующей комиссии GNERC тоже претерпели изменения. Установлением рыночных правил теперь занимается Министерство энергетики. Функция выдачи лицензий по-прежнему осталась за комиссией с той только разницей, что лицензия на импорт и экспорт была отменена. Она стала не нужна, когда рынок перешел на прямые контракты. Потребитель сам решает, у кого импортировать или кому экспортировать, и фиксирует это в контракте. Раньше на это требовалось разрешение.

GNERC регулирует тарифы, но только для конечного потребителя и государственных компаний, занимающихся передачей и диспетчеризацией, – GSE (Georgian State Electrosystem) и Sakrusenergo (50 процентами которой владеет грузинская сторона, а 50 – российская). Общая степень влияния GNERC снизилась, о чем косвенно может свидетельствовать перенос офиса комиссии из столицы в Кутаиси.

Также государство законодательно зафиксировало недискриминационный доступ к передающим мощностям, чтобы одна компания при помощи мощностей другой смогла довести свою энергию до конечных потребителей.

Но Бендукидзе не до конца разделяет такой подход: