Почему у Грузии получилось

Раньше геологи, получив информацию о руде, брали лицензию на исследование на десять лет. У них не было денег, они ничего не делали, а только искали инвестора, как правило иностранного. Найдя, просто трясли с него деньги за возможность вести добычу. Просто аферисты!

Был даже такой случай: мы аннулировали старую, неправильно выданную лицензию. И вдруг появилась некая греческая компания, котируемая на Лондонской фондовой бирже, которой эти аферисты сказали, что вот, мол, новое правительство отбирает у нее лицензию. Но когда мы им объяснили, что старая лицензия выдана неправильно и из-за этого у них будут проблемы на бирже, они даже нам благодарность выразили.

На нынешней аукционной схеме процесс реформирования не остановился. Еще в 2004 году Бендукидзе делился такими планами: «Мы хотим перейти на имущественные отношения в ресурсопользовании – это касается и недр, и частот, и лесопользования. Мы хотим делать это не в форме лицензирования того или иного вида деятельности, а сначала в форме аренды и впоследствии сможем перейти к нормальной собственности на ресурсы, что, безусловно, создаст вторичный рынок этих ресурсов и сделает более эффективным их использование»[215].

К первым шагам по реализации этой идеи можно отнести изменения, начавшиеся в лесной отрасли.

Лесная реформа

В феврале 2007 года Министерство по защите окружающей среды и природных ресурсов начало лесную реформу, которая проводилась по двум основным направлениям: введение долгосрочной лицензии (с последующей перспективой приватизации) и реформирование административных органов лесного хозяйства.

«Конечно, было бы лучше отдавать в аренду и приватизировать территории, но надо учитывать политическую ситуацию. Люди начинают очень беспокоиться, когда им говорят, что будут приватизировать лес, а когда на пользование лесом выдается лицензия, то население к этому относится гораздо спокойнее», – полагает Звиад Чеишвили.

Срок действия долгосрочной лицензии – от двадцати лет. В ней указано, что ее владелец обязуется привлекать к лесозаготовочным работам до 90 процентов работников из числа местных жителей, а также не препятствовать использованию населением других лесных продуктов – грибов, трав и ягод. Кроме этого, он обязан заботиться о культурных, исторических и архитектурных памятниках, находящихся на территории лесного массива[216].

Поначалу планировалось часть леса передать в долгосрочное пользование, часть – местному самоуправлению или в собственность крестьянам (приблизительно по 2 гектара каждому) и около 15 процентов сделать защищенными территориями – национальными парками[217]. У центральной власти должны были остаться не какие-то закрепленные за ней территории, а только законодательные и контрольные функции. По словам Чеишвили, чтобы довести эту реформу до конца, не хватило года или полутора:

Мы уже приготовили новый лесной кодекс, новые нормативные акты, но пока это только проект. Удалось изменить лишь малую часть законодательства в этой сфере, основное осталось нетронутым – поэтому многие вопросы сейчас можно трактовать по-разному. Более того, многие из тех, кто был в правительстве на момент начала реформы, ушли, а пришедшие им на смену из-за непростой политической ситуации в стране боятся принимать смелые решения, предпочитают оставить все как есть. В то время, когда мы были у власти, мы очень мало думали о непопулярности своих действий. Считали, что это дело правильное, и просто шли вперед.