Почему у собаки чау-чау синий язык

В 1957-м студентов-архитекторов вовлекли в международный фестиваль молодежи в Москве. В институт пришла режиссер с телевидения с предложением: «Ребята, вы же почти художники, придумайте что-нибудь необычное». И к фестивалю будущие архитекторы выложились по полной. Первое, что они сделали, – сшили себе форму: безрукавочки из белого сатина расписали гуашью, и на студентах «повисли» всякие попугаи и обезьяны. Полагалось сделать перформанс для карнавального шествия на Ленинских горах. Участники будущего карнавала сидели на Трубе [2], готовились, придумывали костюмы. Для Папкова слепили ванну из папье-маше, откуда торчали две голые ноги, тоже из папье-маше. Сам Миша, по пояс голый, высовывался из ванны и по задумке должен был натираться мочалкой. Над ним еще висел душ. Ванна держалась на консоли, прикрепленной к поясу, а не катилась на тележке. Папков перебирал под ней ногами, двигался вместе с шествием. Кто-то был одет в костюм кенгуру. На самом деле живой человек торчал из сумки, а сама «кенгуру» на каркасе висела над ним. Большая часть разгуливала в туниках и с громадными карандашами в руках, – наверное, с этого и начинался «Кохинор». Всех усадили в грузовик и поехали на Ленинские горы. В компанию архитекторов входил Марик Савельев, которого почему-то называли Кнокер. По дороге все скандировали: «Кнокер! Кнокер! Кнокер!» У светофора остановились: «Кнокер!» Бабка какая-то начала повторять за ними: «Кнокер! Кнокер!» Она думала, что едут иностранцы и решила их поддержать.

Придумывали наши предшественники свои уникальные костюмы в начале лета. Жара страшная, сирень цветет, на Трубе все выпивают. Какой-то мужик подходит, представился – официант из «Узбекистана»: «Ребята, вы художники? Нарисуйте мне сто рублей, сдачу надо дать». – «Да без вопросов!» Взяли кусок бумаги, гуашь, мгновенно изобразили Ленина, потом раскрасили бумажку под «сотенную». Отдали ему. Официант нырнул в сирень, там слышались голоса. Какие-то ребята сильно поддавали, он им «сдачу» и всучил. Благодарный возвращается, ставит два фужера водки на подоконник и курицы кусок…

Когда «участников карнавала» довезли на место сбора, температура упала чуть ли не до мороза. Жуткая холодрыга, а Папкову полагалось голым торчать в ванне. Миша так натирался мочалкой, что в пух ее об себя стер, лишь бы как-то согреться. В конце концов, висящая на нем подпруга с консолью упала, и ванну поддерживали «карандашами».

После «Целинного вечера» с коровой «Сплошняк» сделал представление «Улыбка предков». Тогда ректором института был Казиатко, совершенно номенклатурный человек. Отец ректора – участник революции 1905 года. Папа Казиатко в институте работал сторожем и сидел в сторожке при въезде во двор. Однажды в институт приехал лично Вячеслав Михайлович Молотов. И у ворот ему сказали: сторож – участник революции 1905 года. Молотов за руку поздоровался с суровым дедом Казиатко. Зато Казиатко-сын был жуткий бздун и бюрократ, и «Улыбка предков» поэтому получилась с подтекстом.

На сцене стоял длиннющий подрамник с натянутым чистым ватманом. Потом ребята гуашью нарисовали цветочек. Больше ничего не происходило, только звучала музыка, которую подбирал будущий ректор института Саша (Александр Петрович) Кудрявцев. Возможно, этот важный участок доверили ему только оттого, что он единственный, кто имел собственный магнитофон! И под музыку появлялся жуткий ковыляющий динозавр, собранный из длинной конструкции. Пока она медленно выползала на сцену, все буквально балдели. Динозавр подходил к подрамнику и нюхал цветочек. В этот момент в микрофон кто-то оглушительно чихал, и сразу становилось понятно, что это серьезное животное. Следом появлялась первобытная архитектура. Дольмены. «Артисты» произносили «первобытный» текст. Мы, мол, дикари и так далее. Постепенно подрисовывались, прямо на сцене, к цветочку сперва Греция, потом Рим. Появилась арка. В Риме выяснилось, что образовались большие завоеванные территории, и архитекторов посылали на периферию. Тогда, в 1950-е, можно было загреметь по распределению в тмутаракань. Древние архитекторы, недовольные тем, что их посылали на периферию, решили убить Цезаря, которого изображал студент Кубацкий.

До Греции еще был Египет. Под музыку «Болеро» Равеля «древние египтяне» шли боком, вытягивая согнутую руку, как на папирусных рисунках. Сначала шли любимые жены, то есть самые сисястые девки. Потом несли мумии кошек. Затем появлялись воины, и получалась такая долгая процессия. Костюмы для представления сделали трансформирующиеся. Надели черные трико, а поверх них «в Греции» все надевали хитоны, а «в Риме» – тоги.