Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Обвинять во всем этом Чжу Си было бы чересчур. Его философия не была причиной того, что китайская элитная культура становилась все более консервативной. Скорее культурный консерватизм стал причиной успеха его идей. Философия Чжу Си была лишь наиболее зримым элементом куда более широкой реакции на поражение в войне, сокращение расходов и снижение уровня социального развития. Когда в XII столетии мир стал хуже, древность стала не столько источником обновления, сколько возможным убежищем. И когда в 1274 году госпожа Чжоу умерла, тот род духа Ренессанса, который мог послужить движущей силой исследований в глобальном масштабе, уже отсутствовал.

Итак, значит, стагнация, а затем и падение уровня социального развития после 1100 года объясняют, почему в Теночтитлан прибыл Кортес, а не Чжэн Хэ? Отчасти это так. Это, вероятно, объясняет, почему в XII и XIII столетиях не было великих исследовательских путешествий. Но к 1405 году, когда первый «флот сокровищ» Чжэн Хэ отплыл из Наньцзина, уровень социального развития Востока опять быстро возрастал. Сам факт того, что Юнлэ вновь и вновь отправлял Чжэн Хэ через Индийский океан, указывает на экспансионистское умонастроение. Как только уровень социального развития опять стал расти, интеллектуалы XV века начали искать альтернативы философии Чжу Си.

Например, незаурядный Ван Янмин пытался строго следовать правилам Чжу Си. В 1490-х годах он провел неделю, созерцая бамбуковый ствол, как это рекомендовал Чжу Си, но в результате не достиг озарения, а заболел. Затем Ван Янмину явилось откровение как раз такого рода, какое подходит для успешного растущего общества: он понял, что каждый интуитивно уже знает истину, не затратив годы на сидение в тишине и изучение комментариев к трудам Конфуция. Мы все можем достичь мудрости, если просто пойдем и займемся каким-нибудь делом. Ван — так же, как и его слово, — стал новым человеком Ренессанса, заняв свое место среди главных полководцев, администраторов, редакторов старинных текстов и поэтов того периода. Его последователи, настроенные еще более бунтарски против идей Чжу Си, провозглашали, что мудрецов полно на улицах, что каждый для себя может самостоятельно выносить суждения о том, что правильно и что неправильно, и что достижение богатства — это хорошо. Они даже выступали за равенство женщин.

Решение прекратить путешествия Чжэн Хэ было фактически принято не на основании консервативного стремления сократить расходы. Это было решение, принятое против этих путешествий, как одного из проявлений экспансии, новшеств и преодоления встречающихся испытаний. Так что имеется мало оснований предполагать, что китайским исследованиям в XV веке «перекрыло кран» косное и ориентированное вовнутрь состояние умов, в то время как динамичная культура Ренессанса толкала европейцев через океаны. Так что же все-таки произошло?

Преимущества изоляции

Мы уже знакомы с ответом: опять-таки причиной того, что Восток и Запад двинулись разными путями, были географические карты, а не люди [см. введение]. Именно благодаря географии достижение обеих Америк стало более легким для людей Запада, а не для людей Востока (рис. 8.10).

Самое очевидное географическое преимущество для европейцев было физическим: преобладающие ветры, расположение островов и сами размеры Атлантического и Тихого океанов облегчали им задачу. При наличии необходимого времени восточноазиатские исследователи наверняка пересекли бы в конце концов Тихий океан, но при прочих равных условиях викингам или португальским морякам всегда было легче достичь Нового Света, нежели китайцам или японцам.

В реальной жизни, конечно, «прочие условия» редко бывают равными, и к тому же в XV веке экономическая и политическая география «сговорились», дабы умножить преимущества, которые физическая география предоставила Западной Европе. Уровень социального развития на Востоке был намного выше, нежели на Западе, и люди Запада об этом знали — благодаря таким людям, как Марко Поло. Вследствие этого у европейцев имелись экономические стимулы достичь Востока и подключиться к самым богатым рынкам на Земле. А у людей Востока, напротив, было мало стимулов отправиться на Запад. Они могли рассчитывать на то, что все прочие сами будут являться к ним.

Месторасположение арабов позволяло им доминировать на западных участках Шелкового пути и торговых путей в Индийском океане. Так что европейцы, находившиеся на самом дальнем конце обеих этих артерий, связывавших Восток и Запад, на протяжении многих столетий по большей части оставались дома и обходились теми крохами, которые венецианцы подбирали со столов арабов. Однако Крестовые походы и монгольские завоевания начали менять эту политическую карту, облегчая европейцам доступ на Восток. Жадность начала преодолевать лень и страх, увлекая торговцев (в особенности венецианцев) по Красному морю в Индийский океан или, подобно Марко Поло, через степи.