— …Зима… Под Смоленском сидели. Промерзшая земля. Бесконечные бомбардировки… У нас во взводе был один узбек… Такого чая, Я больше никогда не пробовал…
Он прерывисто вобрал воздуха в грудь — с тяжелым облегчением выдохнув. Видящая, с неизменной легкой улыбкой, едва касающейся ее тонких губ — осторожно притронулась к Его руке:
— Спасибо… Я чувствую, что Ты часто думаешь об этом…об этом времени…
— Непроизвольно.
— А что же насчет других Твоих жизней?
— Иногда. Во снах. Все смешалось, как и твои видения. Однако, все они не несут столько боли.
— Войны — это лишь боль…
Тереза помолчала, несколько раз тяжело вздохнув сама:
— …Я потеряла глаза еще ребенком. Не было дня, чтобы я не вспоминала о том дне. Но вот Тебе нельзя жить прошлым.
— Весь Я состою из прошлого.
— Разве Предвестник Конца должен сожалеть о былом?
— Не надо… Не говори так… Бред помешанных, в который верят до сих пор.
— Оглянись. Сложно не поверить.
— Отчего же Я тогда постоянно возвращаюсь, раз должен появится лишь в конце? — раздраженно спросил Феникс, отставив чашку.
— Конец может наступить в любой момент… Кто-то его предвещает; кто-то приближает; кто-то останавливает. А людям нужно какое-то объяснение.
— И ничего другого, как «Всадник Апокалипсиса» придумать не смогли. — саркастично отозвался Он.
— Но ведь звучит. — пожала плечами цыганка.
— Бред.
Странник прикрыл глаза и опустил голову. Видящая молчала. Какое-то время:
— Знаешь, я уже давно заметила, что чем умнее и тише человек, то тем больше в его мыслях различных пороков. Как говорится, в тихом омуте…
— Не применимо. Я не человек.
— Разве?
Феникс вновь умолк. Тереза заулыбалась шире:
— Ты так давно на этом свете… Столько видел… Облегчи душу. Говори. Просто говори…
— Что Я здесь делаю?
— Тебя это беспокоит? — рассеяно спросила Тереза, явно удивленная таким вопросом.
Странник молчал, глядя в пустоту перед Собой. Цыганка продолжила:
— То — что умеешь лучше всего. Я чувствую, что Ты все знаешь Сам. И сильно сомневаюсь, что Тебе нужно чье-то мнение. Да и потом, если человек, измученный жестокой душевной бурей, судорожно сопротивляясь натиску нежданных бедствий, не зная, жив ли он или мертв, всё же способен с бережной заботливостью относиться к любимому существу — это верный признак истинно прекрасного сердца…
— …Тебе Гюго на ночь читают? — усмехнулся Босс точной цитате из произведения «Человек который смеется».
— Перед обедом. — парировала Видящая, — Я серьезно. Твои мысли занимают живые, а не Твоя участь… или предназначение.
— У Меня такой бардак в голове творится… Обо всем…
— Я говорю о голубоглазом дьяволе и дочери тьмы. — все тем же отчужденным голосом добавила Тереза.
Странник заинтересованно подался ближе:
— Ты скажешь Мне?
Видящая замолчала, и несколько раз резко дернула головой в разные стороны, словно прислушиваясь к шепоту — слышимому только ей одной.
— Не могу. — изменившимся мрачным голосом ответила та.
— Не хочешь? Или боишься?
— Я просто не знаю.
— Ты же только что…
— Лишь образы. Ничего больше. Ничего… Но… я видела… нечто другое… — она подавлено умолкла.
— Смерть?
— Да.
— Чью?
— Твою… Скоро… Прости. Ты слишком долго бродишь среди живых…
— Неважно. Мои… Мои дети…
— Они не Твои дети. Ты — состоишь из прошлого. Ты Сам так сказал. Они — будущее.
— Нет. Эти двое…
— У них свой путь… — Тереза в очередной раз дернулась и неожиданно улыбнулась, — …Ты не умеешь сдаваться… — прошептала цыганка сама себе.
— Не приучен. — холодно отозвался Странник.
— Ты мечтал… Ждал… Искал и надеялся… Я не вижу конца…
— Странно это слышать, учитывая что ты только что предрекла Мне смерть.
— Я могу ошибаться. Людям свойственно ошибаться… Это относится и к Тебе.
Феникс заулыбался:
— Ты Мне сейчас напомнила Меня самого. Вижу, как сложно иногда приходится со Мной…
— Тепло… Ты думаешь о…
— Тереза…
— Дом. Смеющиеся люди вокруг. Они важны.
— Я Сам этого не знаю.
— Ты всего лишь противишься. Дорога не даст Тебе то, что Ты всегда искал.
— Но там спокойней.
— А как же мечты?!
— Старые мечты… Хорошие мечты. Они не сбылись, но Я все таки рад, что они у Меня были… Я… Я боюсь… Я стольких терял. Зарекался не привязываться…
— «Не проявляй слабость, ибо это приблизит тебя к ничтожеству бытия низших существ.» Ты об этом?
— Тереза… — Странник ухмыльнулся, — …Ты хотя бы представляешь, чьи слова сейчас повторила?
— Боюсь, что догадываюсь. — грустно ответила цыганка, — Но ведь Ты не согласен? Или все таки…
— Иногда… Когда один. Хотя, наверное совру — если соглашусь… Никогда не ставил Себя выше живых… Знаешь, как Я считаю?
Тереза покачала головой.
— Игра.
— Игра?
— Да. Роль. И ничего более.
Видящая поморщилась.
— Подумай сама: как должен вести себя монстр, умеющий лишь одно? Ему будет нужно одевать разные маски — приспосабливаясь к выпавшей роли. Привыкать к тысячам имен. Я же ничего другого не умею..
— Ты лукавишь как ночь — что Ты так любишь. Взгляни на окружающих Тебя людей. Ты дал им надежду. Кров. Еду.