Почему же не Эванс? Убийство в восточном экспрессе. Трагедия в трех актах. Разбитое зеркало

— Вы по-прежнему отказываетесь объяснить мне значение слов: «Когда это будет позади»? — спросил Пуаро подчеркнуто вежливо.

— Мне больше нечего вам сказать, — холодно ответила она.

— Это не имеет значения, — сказал Пуаро, — я сам все узнаю.

Он отвесил поклон и вышел из купе, закрыв за собой дверь.

— Разумно ли вы поступили, мой друг? — спросил мосье Бук. — Теперь она будет начеку, а следовательно, и полковник тоже будет начеку.

— Друг мой, когда хочешь поймать кролика, приходится запускать в нору хорька. И если кролик в норе — он выбежит. Так я и сделал.

Они вошли в купе Хильдегарды Шмидт. Горничная стояла в дверях: она встретила посетителей почтительно и совершенно спокойно. Пуаро быстро осмотрел содержимое чемоданчика. Затем знаком приказал проводнику достать с полки большой сундук.

— Ключи у вас? — спросил он горничную.

— Сундук открыт, господин.

Пуаро расстегнул ремни и поднял крышку.

— Ага, — сказал он, обернувшись к мосье Буку. — Вы помните, что я вам говорил? Взгляните-ка сюда!

На самом верху сундука лежала небрежно свернутая коричневая форма проводника.

Флегматичная немка всполошилась.

— Ой! — закричала она. — Это не мое! Я ничего подобного сюда не клала. Я не заглядывала в сундук с тех пор, как мы выехали из Стамбула. Поверьте мне, я вас не обманываю. — И она умоляюще переводила глаза с одного мужчины на другого.

Пуаро ласково взял ее за руку, пытаясь успокоить:

— Пожалуйста, не беспокойтесь. Мы вам верим. Не волнуйтесь. Я так же убежден в том, что вы не прятали форму, как и в том, что вы отличная кухарка. Ведь вы отличная кухарка, правда?

Горничная была явно озадачена, однако невольно расплылась в улыбке:

— Это правда, все мои хозяйки так говорили. Я… — Она запнулась, открыла рот, и на лице ее отразился испуг.

— Не бойтесь, — сказал Пуаро. — У вас нет никаких оснований беспокоиться. Послушайте, я расскажу вам, как это произошло. Человек в форме проводника выходит из купе убитого. Он сталкивается с вами в коридоре. Он этого не ожидал. Ведь он надеялся, что его никто не увидит. Что делать? Необходимо куда-то девать форму, потому что, если раньше она служила ему прикрытием, теперь она может только выдать его.

Пуаро посмотрел на мосье Бука и доктора Константина, те внимательно слушали его.

— Поезд стоит среди сугробов. Метель спутала все планы преступника. Где спрятать форму? Все купе заняты. Впрочем, нет, не все: он проходит мимо открытого купе — там никого нет. Наверное, его занимает женщина, с которой он только что столкнулся в коридоре. Забежав в купе, он быстро сбрасывает форму и засовывает ее в сундук на верхней полке в надежде, что ее не скоро обнаружат.

— А что потом? — спросил мосье Бук.

— Над этим нам надо еще подумать, — сказал Пуаро и многозначительно посмотрел на своего друга.

Он поднял тужурку. Третьей пуговицы снизу недоставало. Засунув руку в карман тужурки, Пуаро извлек оттуда железнодорожный ключ: такими ключами проводники обычно открывают купе.

— А вот вам и объяснение, почему наш проводник мог проходить сквозь закрытые двери, — сказал мосье Бук. — Вы зря спрашивали миссис Хаббард, была ее дверь закрыта или нет: этот человек все равно мог пройти через нее. В конце-то концов, раз уж он запасся формой, отчего бы ему не запастись и железнодорожным ключом?

— В самом деле отчего? — спросил Пуаро.

— Нам давно следовало об этом догадаться. Помните, Мишель еще сказал, что дверь в купе миссис Хаббард была закрыта, когда он пришел по ее вызову?

— Так точно, мосье, — сказал проводник, — поэтому я и подумал, что даме это померещилось.

— Зато теперь все проясняется, — продолжал мосье Бук. — Он наверняка хотел закрыть и дверь в соседнее купе, но, очевидно, миссис Хаббард зашевелилась, и это его спугнуло.

— Значит, — сказал Пуаро, — сейчас нам остается только найти красное кимоно.

— Правильно. Но два последних купе занимают мужчины.

— Все равно будем обыскивать.

— Безусловно! Ведь я помню, что вы говорили.

Гектор Маккуин охотно предоставил в их распоряжение свои чемоданы.

— Наконец-то вы за меня принялись. — Он невесело улыбнулся. — Я, безусловно, самый подозрительный пассажир во всем поезде. Теперь вам остается только обнаружить завещание, где старик оставил мне все деньги, и делу конец.

Мосье Бук недоверчиво посмотрел на секретаря.

— Шутка, — поспешил сказать Маккуин. — По правде говоря, он, конечно, не оставил бы мне ни цента. Я был ему полезен — языки, знаете ли, и всякая такая штука, — но не более того. Если говоришь только по-английски, да и то с американским акцентом, тебя, того и гляди, обжулят. Я и сам не такой уж полиглот, но в магазинах и отелях могу объясниться по-французски, по-немецки и по-итальянски.

Маккуин говорил несколько громче обычного. Хотя он охотно согласился на обыск, ему, видно, было несколько не по себе.

В коридор вышел Пуаро.

— Ничего не нашли, — сказал он, — даже завещания в вашу пользу и то не нашли.

Маккуин вздохнул.

— Просто гора с плеч, — с усмешкой сказал он.

Перешли в соседнее купе. Осмотр пожитков верзилы итальянца и лакея не дал никаких результатов.

Мужчины остановились в конце коридора и переглянулись.