Почему же не Эванс? Убийство в восточном экспрессе. Трагедия в трех актах. Разбитое зеркало

— Он упал с пони, когда мы были детьми, — продолжал Бобби. — Голова у него завязла в грязи, и нам пришлось вытаскивать его за ноги.

— А! — сказала наконец Франки. — Теперь вспомнила. Он еще и заикался.

— Он и сейчас заикается, — удоволетворенно сказал Бобби.

— Это у него была ферма, он разводил кур и все пошло прахом? — спросила Франки.

— Верно.

— Потом он заделался биржевым маклером, и через месяц его уволили…

— Вот-вот.

— А потом его отослали в Австралию, а он вернулся.

— Да.

— Бобби, надеюсь, ты не собираешься вкладывать деньги в эту авантюру?

— Мне нечего вкладывать, денег у меня нет, — ответил Бобби.

— Тем лучше.

— Бэджер, конечно, пытался найти кого-нибудь, у кого есть хоть какой-то капиталец, чтобы вложить в дело. Но это не так-то просто.

— Глядя на то, что вокруг творится, трудно, конечно, поверить, что у людей есть здравый смысл, — сказала Франки. — И однако, он у них есть.

До Бобби дошло наконец, к чему клонила Франки.

— Послушай, Франки, — сказал он. — Бэджер отличный парень… лучше не бывает.

— Они все такие.

— Ты это о ком?

— О тех, кто уезжает в Австралию, а потом возвращается. Откуда у него взялись деньги, чтобы начать дело?

— Умерла его тетушка или кто-то там еще и оставила ему гараж для шести автомобилей и над ним три комнаты, и родители отвалили сотню фунтов на покупку подержанных машин. Ты не представляешь, какие дела можно проворачивать с подержанными машинами.

— Я однажды купила подержанную машину, — сказала Франки. — Скверная вышла история. Даже неохота об этом говорить. Чего ради ты расстался с флотом? Тебя случаем не списали? Это в твои-то годы.

Бобби вспыхнул.

— Отчислили, — угрюмо подтвердил он.

— Я помню, у тебя всегда были нелады с глазами.

— Ну да. И все же я сумел попасть на корабль… Потом служба за границей… понимаешь, яркий свет… в общем, для моих глаз это оказалось вредным. Вот так-то… пришлось уволиться.

— Невесело, — пробормотала Франки, глядя в окно.

Наступило красноречивое молчание.

— Все равно обидно, — вырвалось у Бобби. — Не так уж, в сущности, у меня худо со зрением. Сказали, больше оно падать не будет. Прекрасно мог бы служить и дальше.

— А с виду они совершенно нормальные, — сказала Франки, заглянув в самую глубину его прямодушных карих глаз.

— Так что, понимаешь, я вступаю в дело Бэджера, — сказал Бобби.

Франки кивнула.

Официант отворил дверь купе и объявил:

— Завтрак, господа.

— Позавтракаем? — спросила Франки.

Они пошли в вагон-ресторан.

Потом Бобби ненадолго удалился, ибо вскорости должен был нагрянуть контролер.

— Не стоит слишком полагаться на его совесть, — сказал он.

Тут же Франки не преминула заметить, что контролер вряд ли вообще знаком с таким понятием.

В Сайлхем, где надо было сойти, чтобы попасть в Марчболт, они приехали в самом начале шестого.

— Меня ждет автомобиль, — сказала Франки. — Я тебя подброшу.

— Благодарю. Не надо будет тащить две мили эту… — И он пренебрежительно пнул ногой свой саквояж.

— Не две, а три.

— Если идти тропинкой через дюны, две.

— Той, где…

— Да, где свалился тот бедняга.

— Надеюсь, его не столкнули? — спросила Франки, передавая своей горничной несессер.

— Столкнули? Боже милостивый, да нет. С чего ты взяла?

— Это было бы куда увлекательней, верно? — безо всякого воодушевления сказала Франки.

Глава 4 Дознание

Дознание по поводу смерти Алекса Притчарда проводилось на следующий день. Доктор Томас давал показания касательно покойного.

— Ведь он был еще жив? — спросил коронер[17].

— Ну да, еще дышал. Однако надежды, что он придет в себя, не было. Положение его туловища…

И доктор принялся излагать сугубо медицинские подробности.

— Проще говоря, у него был сломан позвоночник? — уточнил коронер, пожалев присяжных.

— Да. Если вам угодно выразить это таким образом, — со скорбью в голосе подтвердил доктор Томас и стал рассказывать, как отправился за помощью, оставив умирающего на попечении Бобби.

— Доктор Томас, что, по-вашему, могло послужить причиной несчастья?

— Принимая во внимание, что у нас нет никаких сведений, так сказать, о душевном состоянии покойного, я рискнул предположить, что он случайно сошел с тропы, оступился и упал с утеса. С моря поднимался туман, а в этом месте тропа как раз круто поворачивает от берега. Из-за тумана покойный мог не заметить опасного поворота — тут достаточно и одного неверного шага, чтобы сорваться.

— Вы не заметили каких-нибудь признаков насилия? Таких, которые можно было бы объяснить вмешательством другого лица?

— Могу только сказать, что все имеющиеся повреждения полностью объяснимы тем, что тело ударилось о камни, упав с высоты в пятьдесят — шестьдесят футов.

— Остается еще один вопрос: не самоубийство ли это?

— Это, разумеется, не исключается. Оступился покойный, или сам бросился с утеса — тут я не могу сказать ничего определенного.

Следующим вызвали Роберта Джоунза.