Почерк дракона

– Потом мы отвезем их к моему любимому болоту и аккуратно туда опустим. И концы, как говорится, в воду.

– В болото, – механически поправил Шатов.

– В болото, – легко согласился Арсений Ильич, – помогите укладывать.

– Я сейчас, – кивнул Шатов, – я вот только…

– Что? – резко спросил Арсений Ильич.

– Только… – Шатов почувствовал, как ледяной холод наваливается на него, охватывает все тело стылой испариной.

Тридцать семь убийств… Вы только мои тени… Ты тоже моя тень… Тридцать семь… двадцать девять и восемь… Что, я не мог бумажку вырезать?… А он умный мужик, твой Арсений Ильич… Чем отличались наши убийства от тех?..

– Я сейчас, – пробормотал Шатов.

– Что-то случилось? – голос Арсений Ильича прозвучал напряженно. Или это показалось Шатову? Туман всему придает нереальные очертания. И голоса делает гулкими и загадочными. Словно это не человеческие голоса, а голоса мифического существа… Дракона?

Шатов попятился.

– Идите сюда, – сказал Арсений Ильич.

– Да-да, я сейчас, – ответил Шатов, – сейчас.

Шаг к дому, еще шаг.

– Шатов!

– Что? – еще шаг к дому, осталось совсем немного.

– Стоять, Шатов! – громко сказал Арсений Ильич.

Нет, взорвалось у Шатова в голове. Нет. Нужно вернуться в дом. К свету и теплу. Вернуться.

– Идите сюда, – почти спокойно сказал Арсений Ильич.

Тридцать семь минус восемь. Двадцать девять.

– Двадцать девять, – пробормотал Шатов.

– Двадцать девять, – словно эхо отозвался Арсений Ильич и шагнул к Шатову.

– Ямпольский убил восемь человек.

– Восемь.

– Их нельзя было отличить от остальных…

– Нельзя, – Арсений Ильич подошел ближе.

– Их смог отличить только один человек.

– Да, только я, – до Арсения Ильича можно было дотронуться рукой.

– Самый умный? – спросил Шатов.

– Нет, – покачал головой Арсений Ильич.

Шатов нащупал ногой ступеньку.

– Не только поэтому. Поэтому, но не только.

– А как? Как можно отличить одни убийства от других? Как?.. – последний вопрос Шатов прошептал.

– Ты уже и сам догадался, – сказал Арсений Ильич. – Сам догадался. Наконец-то.

– Догадался, – прошептал Шатов. – Только одним способом.

– Да?

Ступенька скрипнула под ногой Шатова:

– Восемь убийств отличались от остальных только тем, кто их совершил…

– Правильно. И кто мог знать об этом? – спросил Арсений Ильич.

– Только один человек…

– Только один человек, – согласился Арсений Ильич.

– Тот, кто убил двадцать девять человек…

– Тот, кто убил двадцать девять человек, – кивнул Арсений Ильич, не отводя взгляда.

– Ты.

– Я, – сказал Арсений Ильич и ударил.

Глава 14

Шатов не потерял сознания. Тело просто перестало ему подчиняться и упало. Почти упало. Его подхватил Арсений Ильич и втащил в дом. Подтащил к дивану и посадил. Взял лежащие на полу наручники, надел их на руки Шатову.

– Скоро это пройдет, – сказал Арсений Ильич.

Тело Шатова самопроизвольно дернулось.

– Это ничего, это тоже пройдет. Это не надолго. Вот смерть – это надолго. Это навсегда.

Шатов застонал и пробормотал что-то неразборчиво.

– Не нужно спешить, Шатов. Теперь вы все успеете. Успеете все, что нужно, – Арсений Ильич подошел к камину и подбросил в него дрова, – все, что нужно. А нужно обычно сущий пустяк. Вот, чтобы не погас огонь, нужно всего лишь бросить в него кусок мертвого дерева. Это как жертвоприношение – чтобы получить от богов тепло и защиту, нужно убить кого-нибудь и принести его в жертву. Можно – дерево. Можно – животное. Можно – человека…

Шатов снова застонал. Тело снова начинало ему подчиняться и сигнализировало об этом болью.

– Уже легче? – спросил Арсений Ильич. – Тогда я вынужден принять некоторые меры.

– Как…кие?

– Когда у человека связаны руки, он иногда может попытаться пустить в ход ноги, – Арсений Ильич снял со стены ружье и подошел к Шатову. – Не нужно так бледнеть. Это еще не смерть. Это только немного боли…

Приклад с силой опустился на ступню Шатова. Крик боли.

– Не нужно так кричать, это не перелом, это только ушиб. Вы даже сможете ходить. Бежать не сможете… – Арсений Ильич прислонил ружье к стене и сел на стул.

– Как я… – вырвалось у Шатова.

– Ошиблись? Опростоволосились? Сваляли дурака?

– Зачем?

– Что – зачем? Зачем вы здесь? Или зачем двадцать девять трупов? Зачем бумажный дракон? Что – зачем?

– Зачем все?..

– Зачем… Вы еще спросите, кто виноват, – Арсений Ильич закинул ногу за ногу. – Кто виноват?

– Ты сумасшедший…

– Почему? Почему вы так легко вешаете ярлыки? Сумасшедший, безумец, маньяк… С чего вы взяли? Кто вам дал право? Вы, стая грязных вонючих животных, откуда вы можете знать о великом искусстве охоты? И о великом праве охотника? Что вы вообще можете знать?

– Охотника?

– Охотника! Охотника. Я ведь не убийца, нет, – Арсений Ильич поднял указательный палец и медленно покачал им, – я не могу считаться убийцей, потому что не убивал, а охотился.

– Какая разница? Ты убивал…

– Нет. Не убивал. Вы… Вы животные…

– Ты уже говорил это.

– Говорил. Я говорил это еще при первом твоем визите сюда. И ты не догадался? Не тогда, не сразу. Но как только ты узнал, что не восемь убийств, а гораздо больше. Почему тебе не пришло в голову это?

– Я не знаю, – устало ответил Шатов.