Почерк зависти, или Я вас ненавижу

Она проснулась от собственного крика. Она кричала, как в ту ночь, когда ее привезли на квартиру и раздели. Извиваясь всем телом, она кричала, что у нее сифилис. «Если не верите, посмотрите справку, она в сумке... Заберите все деньги, все, только не трогайте меня! Меня муж заразил!» Она не помнила всех тех слов, которыми защищала свое тело, принадлежавшее только одному мужчине.

Эту справку она купила за пятьдесят тысяч — словно чувствовала... Прислушалась к совету одной приятельницы, которую чуть не изнасиловали, но, увидев справку, отпустили, предварительно избив и выбросив из машины, как сломанную куклу.

Это должен был быть ее последний день в гостинице. Завтра все будет иначе. Завтра она начнет новую жизнь, и у нее есть силы.

Она подошла к окну. Шел снег. «Когда же он кончится? Он же засыпает Элеонору...»

***

Чету Зориных она узнала сразу. Настя оказалась почти девочкой. Хрупкая, голубоглазая, в голубой норке, она казалась просто ангелом. Нет, такая не способна на предательство. Это написано у нее на лице.

— Ну что ж, пойдемте... А вы, чтобы не замерзнуть, можете зайти в кафе. У вас есть еще полчаса. Только не опаздывайте, — обратилась Наталия к Борису Яковлевичу.

Они вошли с Настей в театр.

— Я останусь здесь, а вы поднимайтесь к его гримерной. Она должна явиться с минуты на минуту. Ничего не бойтесь. Чтобы не вызвать ее подозрения, даже разденьтесь... А когда войдет Варфоломеев, сразу же появимся мы.

Она ушла, и вскоре показалась Хрусталева. С бледным лицом, напудренным до безобразия, в черном платье. Наталия услышала ее голос — она что-то говорила Насте. Затем послышался звук отпираемой двери, потом все стихло. Через мгновение дверь снова открылась, зацокали каблуки — Хрусталева шла вниз, куда-то в подвал. Оттуда сначала донесся какой-то шорох, потом все стихло.

«Наверное, там находятся какие-нибудь мастерские...» Мысль о том, что там может быть запасной выход, в голову почему-то не пришла.

Наконец появился Варфоломеев. Наталия стояла к нему спиной и делала вид, что рассматривает фотопортреты актеров. Когда он ушел в гримерную, откуда ни возьмись возник Сапрыкин:

— Ну что, пора? Он уже поднялся.

— Думаю, что пора...

Подойдя к гримерной, они принялись стучать в дверь. Она тотчас открылась. На пороге стоял изумленный Варфоломеев, полураздетая Настя прижалась в угол. Тут же появился заснеженный, похожий на Деда Мороза Зорин.

— Где эта дрянь? — закричал он.

— Внизу, в подвале... наверное, там мастерские, — сказала Наталия, делая знак Зориной, чтобы та одевалась.

— Послушайте, произошло какое-то недоразумение! — Варфоломеев был смертельно напуган. Он узнал Зорина и теперь чувствовал, что его карьере приходит конец. — Уверяю вас, в этой гримерной должна была находиться совершенно другая женщина... У нее был ключ...

— Да не переживайте вы, молодой человек, — успокоил его Зорин, — я все знаю.

— Но что вы можете знать, когда ничего не было?! — не успокаивался актер.

— Я вам еще позвоню, — сказал Зорин на прощанье Наталии.

Когда они ушли, Варфоломеев накинулся на нее:

— Да объясните же мне, черт возьми, что здесь происходит?!

— Как-нибудь потом, — сказала Наталия. — Вы не узнаете меня?

— Вы? Вот черт... не узнал!

— Богатая буду. Вы позвоните мне, и я вам все объясню. А сейчас объясните, куда делась ваша приятельница Саша Хрусталева, с которой у вас здесь была назначена встреча?

— Понятия не имею.

— Она спустилась вниз... У вас там что, мастерские или что?

— Если вы имеете в виду лестницу, ведущую вниз, то там у нас запасной выход. И никаких мастерских...

Наталия с Сапрыкиным, который так и не понял, зачем вообще притащился с фотоаппаратом, быстро помчались вниз. Прямо возле входной двери они обнаружили туфли — те самые, в которых была Хрусталева. А ее самой, конечно, уже и след простыл.

— Надо же, какая предусмотрительная! У нее здесь, должно быть, одежда была и сапоги... Удивительная женщина... Хотя мы ее теперь не догоним. Но, в любом случае, она никуда от нас не денется, — довольно спокойно сказала Наталия.

— Ты мне, может, объяснишь, зачем я брал с собой фотоаппарат?

— Наверно, чтобы сфотографировать кого-нибудь... Если честно, то я сейчас и сама не знаю — ведь невозможно же все предугадать. Значит, ты так и не сделал ни одного снимка?

— Почему же, сделал! Снял полуголую Зорину, она ведь хорошенькая...

— А вот этого ты как раз и не должен был делать. Ну ладно, Сережа, можно возвращаться. Ты себе даже представить не можешь, какое доброе дело мы с тобой провернули. А теперь ответь мне на один вопрос: у Стаса Караваева была жена?

— Откуда я знаю? Но для тебя узнаю, конечно. Кстати, а почему ты так спокойно отнеслась к тому, что мы не схватили эту гадину?

— Да куда она может деться? Она же и представления не имеет о том, какой сценарий мы только что разыграли. Сделала свое дело и убежала.

— А ты знаешь, где она живет?

— Конечно. На Садовой.

— Так, может, прокатимся?

— Ты серьезно? И что дальше?