Почерк зверя

— Во-первых, тебе сейчас очень больно. У тебя глубокая и серьезная рана, немалая кровопотеря и так далее. Во-вторых, перейти в ментал отсюда ты не сможешь, значит, сперва придется вернуться в тело. Из «во-первых» и «во-вторых» следует, что тебе придется сосредоточиться и выйти в ментал в тот момент, когда тебе очень, повторяю, очень больно!

— Я справлюсь, — уверенно заявила Танаа. Мысль о том, что может произойти у деревни между ничего не понимающими наемниками, и озлобленными жителями, готовыми драться до конца, вызывала только одно желание — ни в коем случае этого не допустить!

— Я надеюсь. Ты должна прийти в себя, выйти в ментал, связаться с Мантикорой и предупредить его о том, что наемники больше не враги, а потом в кратчайшие сроки добраться до деревни и спасти Гундольфа. Только после этого ты можешь позволить себе… сама узнаешь, в общем.

Только тут девушка поняла, что было не так в Раанисте. Дракон разговаривал с ней сухо, сдержанно, и без обычной теплой покровительственности. Он говорил с ней, словно с… чужой.

— Что случилось? — холодея, спросила Арна. — Раанист, что случилось?

— Поймешь. Очень скоро поймешь. Но сперва ты должна спасти своих друзей, — ответил он и поднялся, расправляя крылья. — Сейчас я помогу тебе вернуться в тело. Готова?

— Да, — тихо сказала она.

— И запомни — ты не имеешь права умирать. На тебя возложено слишком много надежд, и слишком многие уже вверили свои жизни в твои руки. Ты не имеешь права умирать, как бы ты этого не хотела.

Дракон поднял крылья, сложив их за спиной, вскинул голову и произнес несколько слов на неизвестном Танаа языке. Ее плечо пронзило обжигающей болью, Арна схватилась за это напоминание о физическом мире, почувствовала, что ее словно бы выталкивает из такого ласкового и спокойного беспамятства… и закричала, когда боль, перейдя на физический уровень, стала почти невыносимой.

— Почему она пришла в себя? — донесся словно сквозь толстую ткань обеспокоенный голос Эстиса.

— Не знаю. Но не думаю, что это надолго — скоро бедняжка потеряет сознание от боли. Хуже всего то, что клинок, которым ее ранили, был отравлен, и…

Голос лекаря становился все глуше — Арна поняла, что снова проваливается в забытье. Чудовищным усилием воли она заставила себя сосредоточиться и перейти на ментальный план.

Здесь боль мгновенно ослабла, но не утихла полностью. Танаа прекрасно понимала, что времени у нее в обрез — в любой момент боль может вернуться, и тогда она просто не удержится в ментале. Собрав все свои силы, она привычно уже потянулась к Мантикоре.

— Талеанис, как ты?

— Пока что жив. Но это ненадолго, — сумрачно отозвался полуэльф.

— Я убила Птицу, — коротко бросила девушка, понимая, что времени на объяснения нет.

— И что? — безразлично спросил Мантикора, и Арна почувствовала, что он уже настолько приготовился умереть, что даже не был в состоянии полностью осознать ее слова и сделать вывод.

— Наемники больше не подконтрольны ему, — выдохнула она. — Они не будут на вас нападать, если вы не нападете первыми. Просто подождите немного — они сами все поймут. Разве сейчас они не стоят перед воротами, не стреляя и не нападая? Разве по ним не видно, что все они — в замешательстве?

Талеанис вздрогнул, отгоняя наваждение, и присмотрелся к возглавлявшему противников северянину. На обветренном лице воина застыл всепоглощающий ужас, он сжимал кулаки так, что костяшки побелели, и явно не собирался отдавать приказа о наступлении.

— Кажется, ты права, — отозвался он. — Но что делать с Гундольфом?

— Что с ним?!?

— Он собрался сотворить какое-то страшное заклинание и говорил так, будто его не переживет… Я не разбираюсь в магии, но, кажется, если действие заклинания уже начало проявляться, то его нельзя остановить…

— Оно начало проявляться? Как?

— Вокруг Гундольфа — светящаяся алая сфера с золотыми вкраплениями. Уже около десяти минут, и с каждой минутой она все интенсивнее и интенсивнее.

— Ясно, — Арна едва подавила желание выругаться. Она достаточно хорошо знала теорию магии, чтобы понимать, что теперь может произойти. — Талеанис, прошу тебя — докричись до Гундольфа, объясни ему, что наемники теперь наши союзники! И самые лютые враги Левиафана, каких только можно представить! — В плече запульсировала боль, Танаа поняла, что еще немного — и не удержится в ментале.

— При чем тут Левиафан? — обескураженно спросил полуэльф, тем не менее направляясь к рыцарю.

— Потом объясню, а пока что просто поверь мне…

Ответа Мантикоры девушка уже не услышала — пронзенное словно раскаленной сталью плечо взорвалось ослепительной мукой, и ее вышвырнуло из ментала в измученное тело.

Нельзя терять сознание, — жестко сказала она себе. И услышала свой голос — словно бы со стороны.

— Сколько у меня времени?

— Яд вызовет необратимые разрушения внутренних органов примерно через час, — обескураженно ответил лекарь, меньше всего ожидавший, что пациентка придет в себя и сможет говорить.

— До деревни всего пятнадцать минут скачки… я успею. Эстис, ты поможешь мне?

— Но, Арна, ты же…

— Нет времени. Ты поможешь?