Почетная гвардия

— Гаунта? Да ты шутишь!

— Что, даже на Нацедоне, когда он приказал тебе оставить тот полевой госпиталь?

— Фес! Кто проболтался?

Колеа на мгновение замолчал.

— Корбек рассказал мне, — сказал он, наконец.

Дорден опустил взгляд и провел рукой по редеющим седым волосам.

— Корбек, да? Проклятье…

— Когда начнется бомбардировка… нас сотрут в пыль свои, — вставил рядовой Вельн.

— Это Корбек, — просто сказал Дорден.

— Не сигналь, — отозвался Колеа, подойдя к Раффлану и отключив гарнитуру. — Просто не сигналь, если тебе от этого будет лучше. Мы должны сделать это. Мы просто не услышали приказа.

Маквеннер и сержант Халлер доложили, что улица чиста. Они были на краю квартала Камнетесов.

— Ну? — Дорден посмотрел на Колеа.

— Пошли! — ответил тот.

Два часа пополудни городские колокола зазвонили на часовых башнях Университета, эхом им стали вторить часы Старого Города. И вот тогда ударила Пардусская артиллерия.

Руководимые полковником Фурстом с легендарного сверхтяжелого танка «Теневой клинок» по имени «Карающий» пятьдесят танков «Леман Русс», тридцать восемь осадных танков «Громовержец» и десять противотанковых стигийских вариантов «Покорителя» открыли огонь по Старому Городу.

Бомбардировка дальнего радиуса поражения осуществлялась «Василисками» и орудийными платформами «Сотрясатель» из болот к югу от города и продолжалась двадцать минут, пока танковые части не подошли к границам Старого Города. Затем огненный ад закипел на улицах от скотного рынка на север, к Палисаду Хемода и Миле Инфарди.

Группы танков ползли вперед, стреляя на ходу из главных орудий. «Завоеватели» и «Победители» продвигались по городским дорогам, наводняя Милю, словно целеустремленные жуки, их прикрывала пелена дыма и раскаленной пыли, быстро окутывавшая весь город. Массивные осадные танки ползли прямо через террасы жилых домов и ворота древних башен, оставляя за собой груды развалин. С крыш каскадами сыпалась черепица. Грохот и рев танковых орудий слился в единую канонаду, накрывшую Доктринополь. Призраки отступили в южные районы Старого Города, бревианцы передвинулись из зоны обстрела к Северному кварталу над Университетом. Вокс-операторы доложили тактическим командам, что отряд сержанта Колеа не выходил на связь.

Огненные залпы танков прорезали Старый Город вплоть до основания Цитадели. Двадцать тысяч домов и строений сгорели или были сравнены с землей. Капеллу командующего Киодра разорвало на куски. Общественные кухни и мастерские иконописцев сокрушило взрывами и размололо гусеницами танков. Школы аятани и помещения эшоли были разрушены, и их кирпичные останки рухнули в священную реку. Древние камни моста Индехар Шолаан Саббат взлетели в воздух на сотню метров.

Пардусская артиллерия продолжала обстрел под руководством полковника Фурста и майора Клеопаса. Это были лучшие танковые части во всем сегменте. У Старого Города и всего, что в нем было, не имелось ни единого шанса.

Глава четвертая ПОЛКОВНИК В ЗАПАДНЕ

Зажгите одно пламя в душе, другое — в руках, и пусть оба будут вашим оружием.

Одно для веры, другое для победы. И ни одно никогда не должно погаснуть.

Наставления святой Саббат.

Помещение содрогнулось. Стены и пол слегка завибрировали. Пыль посыпалась с потолка. Бутыли в форме луковиц, наполненные водой, клацнули друг о друга.

Сначала этого, похоже, никто не заметил, кроме Корбека. Он скорчился на полу и потому чувствовал, как дрожат под пальцами камни. Он посмотрел наверх, но никто из инфарди ничего не ощутил. Они были слишком заняты Йелем. Парень уже умер. И Корбек был этому рад. Хотя это означало, что скоро он и сам окажется на скамье. Но инфарди все еще заканчивали свои кровожадные ритуалы, покрывая труп оберегающими символами и бормоча строки поганых текстов.

Комната вновь вздрогнула. Бутылки звякнули. Посыпалась пыль.

Несмотря на тяжесть ситуации, или даже, возможно, именно благодаря ей, Кольм Корбек улыбнулся.

На него упала чья-то тень.

— Что тебя так радует? — спросил Патер Грех.

— Грядущая смерть, — отозвался полковник, сплевывая на пыльный пол кровавую слюну.

— Ты приветствуешь ее? — Голос Греха был низким, почти безжизненным. Полковник видел, как слишком острые металлические зубы царапали губы мерзавца.

— Я приветствую ее в любом случае, — отозвался Корбек. Он чуть привстал. — Хотя бы за то, что она избавит меня от твоего общества. А улыбаюсь потому, что смерть идет не за мной.

Комната вновь содрогнулась. Патер Грех, наконец, почувствовал это и оглянулся по сторонам. Его люди тоже остановились. Отрывистыми приказами и жестами Грех отправил троих, и те поспешили выяснять причину волнения.

Корбеку не нужно было ничего выяснять. Он слишком часто оказывался в непосредственной близости от зон бомбардировок, чтобы узнавать их приближение. Резкие удары падающих снарядов, далекая дрожь тяжелой техники…