Почетная шуба (Повесть, рассказы)

— Хозяин всегда строг, молчалив. В руках у него суковатая большая палка. Чуть что не так — обламывает ее обо пса! И выбирает в ближнем лесу другую, — рассуждает мысленно Полотенцев.

При описании суковатой палки болонка на мгновение замирает, но после выбора новой в ближнем лесу с ней опять истерика.

— Изверг, изверг… — шепчет жена Полотенцева, прижимая Эльжбету к груди.

— Но главный враг пса — волк! — убежденно восклицает Полотенцев. — Брянский ли, тамбовский ли — волк! Чу… да это он воет в двух шагах за забором. Это его один глаз полыхает в ночи!

Эльжбета теряет сознание, жена Полотенцева звонит маме…

— Но это все цветочки! Ягодки будут впереди, — обещает мысленно Полотенцев. И переносится в Клондайк, в суровую страну суровых золотоискателей.

Эльжбете мигом возвращается сознание. Она знает, что худшее еще впереди.

— Юкон встанет через три дня! — объявляет Полотенцев. — И тогда мы все окажемся в плену у белого безмолвия…

— Не может быть! — восклицает Сломанный Зуб, компаньон Полотенцева, с которым они застолбили за собой участок на Чертовой горе.

— Юкон встанет через три дня! — повторяет Полотенцев. — И у нас есть один выход. Ехать, не переставая, все время и съесть всех наших собак! Иначе мы умрем от голода и не достигнем своей цели вовремя.

— Боже мой! — опять восклицает Сломанный Зуб. — Но ты как всегда прав, Билл. И я поеду за тобой на край света, пока у нас не кончатся все собаки.

И Полотенцев с компаньоном трогаются в долгий путь.

Дорога до Юкона обходится Эльжбете недешево, она худеет и бледнеет на глазах.

Жена начинает истерически колотить в дверь.

Но Полотенцев не слышит. Нарты его разбились, он лежит под грудой снега, натягивая на себя сизый половичок, силы оставляют его, сознание путается, но со дна его вдруг всплывает самая, самая любимая мысль, самая золотая, и он улыбается:

— Собаке — собачья жизнь!

КАК ХОРОШО! КАК ПРИВОЛЬНО!

В кабинет заместителя директора крупного объединения «Мысль золотая» Синицына П. В. вошла крупная, крепкая баба с ведром клея, тряпкой и рулоном бумаги.

— Окна буду заклеивать, — объявила она.

— A-а… — понял Синицын. — Ну что же, приступайте…

— Приступаю! — сказала баба и полезла на подоконник, подоткнув юбку.

Все — ведро с клеем, тряпка, рулон бумаги — задвигалось, запестрело, приклеилось…

Вдруг баба открыла рот и запела по-итальянски, сильно и высоко:

Oh, com’e bello, com’e bello! Si respira fra i campi e i giardini della mia
Romagna meravigliosa! Si puo girare titto il mondo. Ma soltanto gui.[1]

— Эх! Эге-ге! Эх! — невольно вздохнул заместитель директора Синицын, вспомнив нечаянно и свою деревню Новый Покос, где родился и вырос:

Oh, come facile е lieto mi respiro di primavera nel cuore della mia Romagna in fiore!
Tutte le nostre fanciulle s’innamorano e hanno le rose dei volti.[2]

Синицыну тоже вдруг захотелось побывать в своей деревне, и мысленно он представил себе, как заказывает по телефону билет и укладывает чемодан. В поезде он будет долго стоять в коридоре, провожая взглядом неброские одинокие осины и столбы электропередач. Чая разносить не будут, потому что тяги в титане нет.

Oh. conosco bene di chi s’innamorano tutte le fanciulle del nostro pa-ese che hanno le rose dei volti [3],—

пела баба, ловко заклеивая все щели.

Oh, conosco benisimo!
S’innamorano del nostro bel duca.[4]

Поезд остановится на дальней станции, и Синицын пройдет через здание вокзала на привокзальную площадь. Купит еле-еле поджаренных семечек, закатит брюки и тут же сядет в рейсовый автобус, который и повезет, и закрутит…

Anch’io ho un debole per lui! Quante volte ho rinunciato le belle collane che volera regalarmi.
Mi basterebbe il coraggio di rifiutarlo la vostra scelta seguente?![5]

Синицын вышел к реке, на той стороне паромщик Прохоров говорил о чем-то с трактористом Манохиным и делал вид, что совершенно не замечает Синицына. Что ж, приходилось ночевать на Марьиной косе, подложив под голову чемодан.

— А герцог, тоже хорош гусь, — подумал Синицын, пытаясь устроить голову поудобней на чемодане. — Дурит бабам головы своими бусами…

Oh, forse son troppo sincera e racconto troppo del nostro bel duca? Ma no! Mio caro duca con belissimi occhi azzurri occhi — come il cielo. Non rimarra deluso della propria scelta[6].