Почетные арийки

К тому времени, когда начали подавать медальоны из лангуста а-ля Мариньи, обсуждение приняло более серьезный оборот. Тем вечером одной из главных тем разговоров в салонах посольства была Новая Европа. Не оказалась ли Франция в изоляции на поле европейской дипломатии после всех тех потрясений, которые произошли во внутренней политике Германии, Италии и Испании? Блюдо еще не успели подать, как сидящие за столом уже вовсю высказывали свое мнение по этому вопросу. Одни единодушно хвалили генерала Франко за энергию, с которой он отвоевал страну. Другие прямым текстом говорили о необходимости заключения союзнического договора с Германией и Италией. Сюзанна в такого рода дискуссиях обычно участвовала с большой осторожностью — как правило, она уступала мужу, хорошо разбирающемуся в политике, возможность продемонстрировать свои ораторские способности. Однако, обсудив новости политики, собравшиеся переключились на «еврейский вопрос», который, по мнению некоторых, совершенно не заслуживал внимания.

— Из Испании евреев изгнали еще пять веков назад, в нашей стране нет такой проблемы! — воскликнул Велилья, лидер парижских фалангистов.

— Говорят, что некоторые из обратившихся в католичество тайно продолжают исповедовать свою религию, — с ученым видом заявил доктор Хэлли-Смит.

— Это правда, некоторые из них скрывают свою истинную натуру, но они никого не обманут. Возьмем виконтессу де Ноай… Все знают, что лицом она уродилась в Бишоффсхаймов! — воскликнула маркиза де Сан-Карлос, многозначительно постучав пальцем по своему длинному носу.

Рука Сюзанны напряглась при этих жалких потугах на остроумие. Эта «шутка» была ей знакома, но сегодня она прозвучала из уст человека, чья ядовитая вульгарность раздражала ее больше обычного. Внезапно протрезвев, она заметила, что ни Бертран, ни Луи не высказали ни малейшего возражения. То есть они считают — и это не может не удручать, — что подобные замечания приемлемы. Она почувствовала прилив гнева. Кузины не привыкли к таким шуткам в своем присутствии. Обычно окружающие, зная об их происхождении, имели приличие подождать, пока они покинут помещение, прежде чем упражняться в такого рода остроумии. Очередное напоминание, что в этом респектабельном обществе они незваные гости. Сколько раз им уже приходилось терпеть обидные слова в адрес бывших единоверцев? Эти замечания, как правило высказанные в легком насмешливом тоне, иногда были до такой степени наполнены злобой и ненавистью, что пробирали до глубины души, вызывая дурноту. Не показывать своих чувств, оставаться бесстрастными, сохранять самообладание — такова была лучшая тактика, которую они использовали для защиты. Когда они чувствовали себя более уверенно, то включались в разговор, умело переводя его на более легкую тему. Проявление сочувствия к судьбе евреев — хотя бы во имя христианской морали — было бы воспринято как величайшее предательство.

Когда раскатистый смех, вызванный шуткой маркизы де Сан-Карлос, наконец утих, настало время десерта. С почти театральным пылом лидер фалангистов предложил тост за «генералиссимуса Франсиско Франко, каудильо Испании во имя милости Божьей». Все подняли бокалы, и, возможно, благодаря действию шампанского дискуссия приняла менее напряженный характер. После того как подали кофе, посол пригласил мужчин в курительную комнату, чтобы насладиться необыкновенной коллекцией гаванских сигар. Женщины продолжали беседовать за столом или небольшими группами расходились по салонам. Сюзанна, немного придя в себя после перенесенного стресса, взглядом пригласила кузину выйти из-за стола. Именно в этот момент маркиза де Сан-Карлос, не переставая обмахиваясь своим алым веером, словно животное, предупреждающее окружающих, что оно ядовито, повернула свое гадючье лицо к Марии-Луизе и заговорила притворно-невинным тоном:

— Сеньора маркиза, позвольте рассказать вам о поразительном открытии, которое я недавно сделала. Направляясь в пятнадцатый округ, проходя мимо Военного училища, я наткнулась на внушительное здание, которое показалось мне местом отправления иудейского культа. Название, которое я прочитала на табличке, потрясло меня до глубины души.

Сделав для пущего эффекта паузу, она нанесла решающий удар:

— И с тех пор я все думаю, не связана ли по какому-то невероятному совпадению — только не подумайте дурного, в моих словах нет никакого злого умысла — синагога Шасслу-Лоба с вашей семьей?