Почетные арийки

Фрески и роскошная лепнина в бальных залах частных особняков седьмого округа Парижа погрузились во тьму. В гостиных мягкие ковры и маркетри сменились унылой, практичной офисной мебелью. Бывшие конюшни были завалены кипами папок и коробками со старыми документами. От машинок для тиражирования указов и циркуляров пахло спиртом. На верхних этажах, где когда-то играли фортепианные сонаты, теперь звучал лишь концерт пишущих машинок. Под этот непрекращающийся стук государственные служащие занимались восстановлением страны. По окончании четырехлетней оккупации на улице Варенн и в ее окрестностях разместились министерства и правительственные учреждения. Некоторые из бывших владельцев этих особняков так и не вернулись из депортации. У других, осужденных за коллаборационизм, имущество было конфисковано. Новым лицом квартала стали клерки в серых костюмах и эскадроны секретарш.

На фоне реквизированных зданий выделялись немногие, чьи владельцы упрямо сопротивлялись этому нашествию бюрократии и модернизации. Те не спешили откликаться на выгодные предложения застройщиков, стремившихся решить проблему нехватки жилья за счет превращения частных особняков XVIII века в объекты инвестиционной недвижимости. В окружении пары старых слуг они изо всех сил пытались сохранить прежний образ жизни, с презрением наблюдая за новыми соседями из своих высоких окон. Время от времени небольшие компании светской публики собирались там на импровизированные ужины. Правда, угощения на них не отличались изысканностью — достать продукты было почти невозможно. Повседневная жизнь еще носила на себе печать военного времени, с его дефицитом и всеобщей нехваткой, но страх уже ушел.

В доме семьи Сован д’Арамон время остановилось. Сюзанна потеряла всякое доверие к своему бывшему окружению. Она свела домашний персонал к пожилой домработнице, да и с той старалась общаться как можно реже. Лишь немногие посетители осмеливались появляться в особняке на улице Барбе-де-Жуи. Те, кто раньше охотно посещал приемы месье депутата и мадам графини, теперь избегали общения с этими новоявленными изгоями. Бертран замкнулся в себе, раздавленный свалившимся на него позором. Во время процессов над коллаборационистами новые власти потребовали от него предстать перед трибуналом. Освобожденная Франция не могла простить ему того, что он проголосовал за предоставление маршалу Петену всей полноты власти. Не простила она и то, что он четыре года заседал в Парижском городском совете, назначенном правительством Виши с одобрения немецких оккупационных властей. С главной страстью его жизни, политикой, было покончено навсегда. Когда-то внимательно следивший за своей внешностью и безупречно одетый, Бертран д’Арамон стал выглядеть неухоженным. Его внешний вид свидетельствовал о нездоровье: бледный, худой, заросший трехдневной щетиной, он был похож на человека, сломленного душевными страданиями. Сидя в своем кабинете, он целыми днями перебирал бумаги, просматривал старые документы, накопившиеся за долгие годы. Он медленно угасал, пока в октябре 1949 года тихо не умер во сне.

Время от времени в окне особняка появлялась хрупкая фигурка. Вот уже много месяцев по этому дому бродила безутешная душа. В накинутой на худые плечи шали Сюзанна выглядела женщиной без возраста. Ее красота померкла. Кожа на лице и руках приобрела странный сероватый оттенок. В ней словно уже ощущалось присутствие смерти. Долгими днями она сидела одна, запершись в своей комнате за закрытыми ставнями. Иногда бредила, закрыв глаза. После смерти супруга ее дни стали совершенно пустыми, бессмысленными и безысходными. Как когда-то Бертран, она замкнулась в себе, спряталась в тишине и забвении. Те, кто еще иногда заходил к ней, отмечали, что она была не в себе и выглядела отстраненно. И в самом деле, память Сюзанны ухудшилась. Она уже с трудом могла рассказать о событиях недавнего прошлого, связанного с войной. Не могла вспомнить ни краски, ни оттенки того, что видела. Ей не хватало точности в описании ситуаций. Она искажала факты, какие-то из них забывала. Одни — поскольку они не имели для нее большого значения, другие — потому что они причиняли невыносимую боль. Сюзанна старательно похоронила внутри все те переживания, которыми ни с кем не хотела делиться. Но иногда они возвращались к ней из глубин подсознания. Бывало, что она, просыпаясь посреди ночи, внезапно ощущала всю боль этого мира. Отныне она носила в своей душе все те несчастья, ту огромную катастрофу, что разрушила столько жизней.