Почетный академик Сталин и академик Марр

На статье преподавателя Московского государственного педагогического института имени В.И. Ленина С. Никифорова «История русского языка и теория Н.Я. Марра» Сталин помет не оставил. Русист Никифоров в целом придерживался концепции Марра, но с учетом истории и материала русского языка. Он, конечно, в первую очередь обозначил сомнительные и спорные с точки зрения исторического материализма построения Марра, в частности о классах и классовом характере языка в первобытном обществе. Но для более поздних эпох, когда уже язык фиксируются в письменных памятниках, утверждения Марра о классовом характере языков и памятников не вызывают сомнений. «В период раннего феодализма, когда связь между феодалами и крестьянами имела в значительной мере характер внешнего принуждения, а более тесной была связь феодалов между собой, роль общего для феодалов языка играл литературный (письменный) язык. Этот литературный язык мог быть даже чужим для данного народа». Таким был, например, для немцев латинский язык — язык не только церкви, но и теснейшим образом связанной с церковью государственного управления и вообще образованности. «Поэтому в эпоху раннего феодализма между речью господствующего класса и речью социальных низов могло существовать значительное различие не только в лексике, особенно в семантике, социально-насыщенных слов, но и в грамматической стороне языка». Классовость языка, продолжал Никифоров, особенно хорошо прослеживается на примере истории русского языка. Ф.П. Филин в книге «Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи» (Л., 1943), в частности, показал, что «древнерусский письменный язык в основном отражает в себе речь городового населения, уже речь социальных его верхушек — князей, их дружинников, боярства и монастырско-церковных слоев. Язык населения сельских местностей, основных масс восточных славян, представлен в письменности косвенно, лишь в той мере, в какой можно говорить об известной общности речи верхов и низов населения». Кроме того, и деловой и летописный русский язык также отражает в основном нормы господствующего класса, хотя и вырос он на базе «общерусской языковой основы». Автор отметил, что как научный противник Марра покойный профессор А.М. Селищев, так и его ученик профессор Ф.П. Филин «одинаково объясняют возникновение известного единства славянских языков как результат схождения человеческих коллективов».

Уже по одному тому, что Сталин не оставил никаких помет на этой примиренческой статье Никифорова, можно сделать вывод, что любые аргументы, пытающиеся примирить обе позиции, оставляли его равнодушным. Но в конце той же подборки была опубликована агрессивно промарровская заметка преподавателя Иркутского государственного университета В. Кудрявцева «К вопросу о классовости языка». Здесь уже Сталин не удержался от комментариев. Кудрявцев задался вопросом: «Действительно ли, что языки всех времен и народов не классовые?» Подчеркнув, а сбоку написав: «Да, действительно»[402], Сталин, работавший в это время над своей статьей, продолжил эту фразу развернутым ответом в собственной работе. Кудрявцев из самых искренних верноподданнических побуждений привел еще более верноподданническое мнение покойного М.И. Калинина из его сборника «О вопросах социалистической культуры». Калинин писал: «Вот если бы спросили меня, кто лучше всех знает русский язык, я бы ответил — Сталин. У него надо учиться скупости, ясности и кристальной чистоты языка». Сталин не всегда доверял мнению даже ближайших соратников. Но, как я уже писал, к покойникам он относился очень серьезно, чаще более серьезно, чем к живым. Кто знает, может быть, именно эта цитата из статьи Калинина окончательно утвердила его в мысли самому взойти на дискуссионную трибуну?