Почетный академик Сталин и академик Марр

Среди книг, которые Сталин в течение жизни несколько раз перечитывал, была работа В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Когда в 1935 году она в очередной раз была издана в составе второго издания собрания сочинений Ленина, Сталин трижды прошелся по ее страницам с карандашом в руке. Как известно, Ленин считал: главное отличие между материализмом и идеализмом заключено в представлениях о том, что первично: материя или дух? При этом Ленин опирался на материалистические воззрения Маркса и Энгельса. На одной из страниц Ленин процитировал фразу Энгельса из работы «Людвиг Фейербах», а Сталин подчеркнул в ней: «Материя не есть продукт духа, а дух есть лишь высший продукт материи»[544]. Точно так же он проштудировал таблицу, заимствованную Лениным из работы Геккеля, в которой сопоставлялась «монистическая теория познания» и «дуалистическая теория познания»[545]. Особо отметил слова Ленина: «Идеализм есть поповщина»[546]. Поэтому для публичного большевика-материалиста Сталина все сомнения давно были разрешены — «только идеалисты могут говорить о мышлении… без языка». Но наедине он мог позволить себе поразмышлять в русле идеалистического (евангельского) дуализма — а не является ли «язык материей духа», то есть дух являет себя в слове, которое было у Бога и которое было Бог (Иоанн)? Его публичная интеллектуальная и интимная духовная жизнь была столь же расщеплена и двулична, как язык его публичных высказываний и истинное содержание мышления.

Марр действительно заявлял о возможности и даже естественности мышления вне языковых форм. При жизни эти его высказывания выслушивали отчужденно и чаще — молча, а Марр, как всегда, обижался, не способный толком объяснить, что он имеет в виду и как же это возможно. Но вот в 1923 году в Германии начинает выходить трехтомная монография ученика Эдмунда Гуссерля известного философа Эрнста Кассирера «Философия символических форм». В 1925 году вышел второй том, а в 1929 году — последний. На русский язык книга была переведена только в 2002 году[547]. В 1926 году Марр знакомится по немецкому подлиннику со второй книгой Кассирера, посвященной языку в широком смысле слова, как различным символическим формам общечеловеческого мышления, и спешит поделиться своими впечатлениями с академическими собратьями: «В последнее время мы обрели, казалось бы, союзника в лице известного немецкого ученого философа Кассирера (Cassirer), поставившего совершенно конкретно вопрос о происхождении языка, не в пример языковедам-индоевропеистам, как научную проблему. Совершенно неожиданно для нас и независимо от нас, в его построении яфетическая теория получает поразительное подтверждение целого ряда своих положений, вплоть до одинаковой их формулировки и тождественности терминов, но и у него мы не находим вовсе внимания к социальному моменту в той мере, в какой вынуждают нас его утверждать чисто языковые факты и наблюдения. У нас возникает сомнение, может ли воспринять философ-кантианец, тем более новокантианец, яфетическое учение об языке с признанием массовой общественности, как основного творческого фактора?»[548]